В настоящее время в ЮУрГУ работает лишь один представитель Великого Поколения Победителей – настоящий защитник Родины, кандидат технических наук, профессор кафедры «Двигатели внутреннего сгорания» автотракторного факультета Вениамин Михайлович Мысляев. Именно на таких примерах нужно воспитывать молодёжь. Фронтовик родился 14 октября 1926 года в деревне Буланцы Аргаяшского района Челябинской области. В 1943-м с отличием окончил экстерном школу и ушёл добровольцем на фронт. Участвовал в освобождении Болгарии, Венгрии, Австрии, боях за Вену. Награждён орденом Отечественной войны II степени, 15 боевыми и 5 правительственными медалями, в том числе, в 2006-м, медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени. После демобилизации поступил в ЧММИ, а в 1953-м с отличием окончил ЧПИ. С 1965-го работает в вузе: трудился на кафедрах «Автомобильный транспорт», «ДВС», «Колёсные, гусеничные машины и автомобили». Автор свыше 125 работ, в том числе учебных пособий с грифом УМО, обладатель 17 авторских свидетельств и патентов. Сегодня он вспоминает о своей жизни и молодости, выпавшей на самое тяжёлое для страны время.

Детство

– Я из крестьян, – рассказывает Вениамин Михайлович. – Отец был сельским кузнецом. В 1933 году у нас случился пожар, сгорели дом отца и его брата, жившего по соседству. Меня вытащила из огня старшая сестра Зоя. А отца и дядю назвали кулаками: у них одних в деревне дома были с железными крышами, у остальных с соломенными – это посчитали достаточным аргументом. И обвинили обоих в том, что они якобы нарочно сожгли свои дома. Обвинение абсурдное, невероятное – но наказание было вполне реальным: нас выселили под Уфу, без суда. Жили мы в посёлке для спецпереселенцев. Отец устроился слесарем на лесофанерном комбинате. Позднее нас выселили за 90 километров от Уфы, в посёлок Красивая Поляна. Отец там работал на лесоповале. Школа же находилась в посёлке Красный Ключ, до которого было шесть километров – поэтому меня и ещё нескольких моих сверстников брала на постой бабушка по фамилии Горелова (прозвали её Горелиха). Так что родителей я видел лишь по выходным. Несмотря на все трудности, учился хорошо. В этом районе должны были построить Павловскую гидроэлектростанцию. Мне довелось параллельно учиться в школе и работать в топографическом отряде МосГИДепа, определявшем место предстоящего затопления. Потом стал десятником по приёмке древесины. Когда уже шла война, отца забрали в трудармию, тоже на лесоповал, только в ещё более тяжёлые условия, – там он и сгинул в 1943-м. Я тогда служил в армии, и о его смерти узнал много позже.

Мне было семнадцать

Выпускные экзамены сдал в 1943-м. Кстати, школу окончил на одни пятёрки, четвёрка была лишь по немецкому. Директор школы шутил: «На войне доучат!» Так и случилось. Вчерашним школьникам прислали повестки. Не дождавшись получения аттестата, поехал с товарищами в Уфу. Мне исполнилось только семнадцать – в школу я пошёл на год раньше сверстников. Но бушевала война. Родина была в опасности! Приписал себе год (метрическое свидетельство сгорело в церкви при пожаре, так что проверить меня было нельзя) – и пошёл добровольцем в армию. На фронт, конечно, попал не сразу. Сначала нас отправили в Уфу, где учили на шофёров. Днём мы работали на заводе телефонных аппаратов, а вечером, с шести до одиннадцати, занимались на курсах водителей. Помню своего товарища Бориса Баженова: вместе в автошколе в Уфе учились – ещё тогда началась наша армейская дружба – её мы пронесли через огонь войны и сохранили в мирное время, на всю жизнь. С товарищами мы старались всегда держаться вместе, во всём помогали друг другу. Так, Борис с первого раза не сдал экзамен по вождению, и я тоже завалил – нарочно, чтобы служить вместе с ним. Мы воевали в одном полку и после Победы вместе дослуживали. Из Уфы тогда нас направили в Москву, а оттуда распределяли по воинским частям. Я попал в деревню Ульянино, где нас ещё доучивали. Так что потом смог заменить погибшего механика-водителя самоходной артиллерийской установки. Потом мою САУ СУ-100 подбили – и дальше я служил шофёром.

На фронте

Воспоминаний о войне – на целую книгу хватит. Но вспоминать тяжело: там постоянно жизнью рискуешь. Я уже не раз рассказывал, как 2 мая 1945 года мы с товарищами были в монастыре под городом Трайзеном. Нас несколько человек сидело в монастырском саду под деревом. Я пошёл в кирпичное здание, чтобы отдохнуть в прохладе. Только отошёл на несколько метров, как неожиданно немецкий самолёт сбросил бомбу, как раз на это дерево. Пять моих товарищей погибли на месте, остальных ранило осколками. Меня слегка задело по затылку. Это было тем обиднее, что война фактически закончилась.

Рассказывал я и о таком случае. Однажды должен был доставить снаряды для танков. А командиру сообщили, что на нейтральной полосе немцы обстреляли наших саперов, которые разминировали поле, и есть раненые. Он мне приказал, не разгружаясь, срочно ехать и вытащить их с этого поля. Приехал, погрузили раненых в кузов, сапёры буквально облепили мой грузовик. Развернулся, двинулись обратно. А немцы продолжали обстрел. Дорога вилась меж холмов, вверх по косогору. Ехали медленно, тяжело: сама машина – «Шевроле» – не быстроходная, а тут груз снарядов, да ещё саперы... Несколько пуль и осколков попало в автомобиль, но, к счастью, удалось выехать из-под обстрела. За это я был представлен к медали «За боевые заслуги». Вспоминать обо всём этом тяжко, поэтому обычно, если просят рассказать о войне, говорю о чём-нибудь забавном. Вот, например, такой случай. Было это в Венгрии, в районе озера Балатон. Служил я тогда в танко-самоходном полку 209-й моторизованной бригады. Мы наступали. Однажды получили приказ выдвинуться на Вену. Заранее сообщили, куда ехать. Разместились по машинам. Со мной рядом сел солдат. Обычно в кабине ездил офицер, который смотрел по карте, куда ехать, или же старшина Пелех – сибиряк из города Бодайбо в Иркутской области. Он хорошо ориентировался на местности, был следопытом, по отпечаткам шин и гусениц мог определить, какая техника и куда проехала, и меня этому учил. И вот ночь, мы едем, а на перекрёстке стоит советская регулировщица. Она разделила нашу колонну – часть пропустила, а моему грузовику, который шёл последним, приказала уступить дорогу другой колонне. Пока эта техника прошла, мои товарищи уехали далеко вперёд. Темно – фары включать запрещено. Дорога асфальтированная – следов никаких. Я помнил, что нужно повернуть направо, – и повернул. А командир меж тем получил новый приказ, и маршрут нашей автоколонны изменился. Меня же никто не предупредил, не подождал, и рации в машине не было. На рассвете мы с напарником въехали в австрийский городок. Помню дома в два и три этажа, и на всех – белые флаги. А нас было всего двое – и у обоих по карабину. И больше никаких войск – ни наших, ни немецких. Навстречу моей машине высыпали австрийцы – мирные жители. Никакой стрельбы. Говорили нам: «Камрад!» (то есть, товарищ). И потащили угощать. Потом мы шутили, что вдвоём взяли целый город.

Путь в профессию

На выбор профессии повлияло несколько факторов. Мне очень повезло с учительницей физики и математики. Звали её Еленой Афанасьевной. Тоже из ссыльных. У неё был дар педагога: она очень хорошо знала своих учеников, поняла, что я склонен к техническим наукам, и наставила меня на этот путь. Ко мне подходила строго, заставляла учиться – и не зря. То, что усвоил на школьных уроках физики, пригодилось на всю жизнь.

На войне однажды мы вошли в какую-то деревушку в Венгрии. Остановились во дворе одного из домов – двор был широкий, ограждённый, с разными хозяйственными постройками. И тут увидели в небе воздушную схватку: два наших истребителя и один вражеский. Советские самолёты пытались настичь немецкий стервятник, но тот каждый раз уворачивался. Наконец фашист зашёл одному из наших в хвост и сбил его. Второй, воспользовавшись этим, тут же сбил фашистский истребитель. Оба лётчика – советский и немецкий – спаслись на парашютах. Мы с Борисом Баженовым бросились туда, где приземлился гитлеровский пилот. Он начал в нас стрелять. Мы в ответ – и немец сдался. Разоружили его. Борис, разгорячённый перестрелкой, хотел пристрелить врага на месте, но я удержал: лётчик – наш сверстник, по сути дела, мальчишка, да и война уже кончалась. Решили отправить пленного куда следует. Я тем временем осмотрел самолёт и его мотор. Поскольку хорошо владел немецким языком, расспросил пилота, что и как устроено. Двигатель, бросившийся в глаза своей необычностью, оказался газотурбинным, дававшим преимущество в скорости. На наших же «ястребках» стояли поршневые моторы, поэтому немец от них уходил. Вот тогда-то я начал понимать, что буду заниматься техникой, двигателями и после войны. Но до Победы нужно было ещё дожить.

После войны служил по 1948-й. Моим наставником и учителем стал капитан Проценко – заместитель командира полка по технической части. Он следил, чтобы мой интерес к технике не ослабевал, показывал, как устроена та или иная машина. За время военной службы мне довелось иметь дело с множеством разных автомобилей – и отечественных, и американских, и немецких, всевозможных марок и типов. Этот опыт потом пригодился. Проценко рекомендовал мне после демобилизации поступать в вуз. Даже выбил для меня отпуск на Родину, чтобы я привёз учебники и готовился в институт. Эти книги я читал в машине, в перерывах между поездками.

Вернувшись на Родину, немецкий язык пересдал. И в институт приняли без экзаменов – у меня был отличный аттестат. Поступил в 1948-м в ЧММИ, а окончил уже ЧПИ. В аспирантуре учился в ЧИМЭСХе (ныне ЧГАА) – своей в нашем вузе тогда ещё не было. Занимаюсь автомобилями, двигателями всю жизнь! Во многом благодаря своей учительнице Елене Афанасьевне и капитану Проценко я стал хорошим преподавателем, переняв их наставнический опыт: можно сказать, они воспитали во мне педагога.

Любовь к Отечеству

Думаю, понятно, как любили Родину мы, защищавшие её от фашистской нечисти. Когда война уже кончилась, я и мои товарищи дослуживали за границей. Переводили нас в разные места, в разные части. Довелось служить и в Болгарии, почти у самой границы с Турцией. Когда демобилизовались, помню, ехали поездом, в обычных теплушках. Рано утром остановились на какой-то станции и услышали, как женщина на смеси русского и украинского громко о чём-то пререкается с железнодорожным начальством. Услышав её голос, поняли, что приехали в Россию. Все как один высыпали из вагонов и стали целовать землю – так стосковались по Родине! Вот это и есть настоящая, а не показная любовь к Отечеству.