Выбор жизненного пути

– Родился я в посёлке Шамары Шалинского района Свердловской области 19 июля 1961 года, – рассказывает Василий Викторович. – Мама – учитель черчения и рисования в средней школе, папа был участковым милиционером – его, к сожалению, уже нет в живых. У меня два младших брата: Анатолий и Пётр. Стать военным мечтал с детства. Наше поколение росло на идеалах служения Родине. Кроме того, повлиял пример родных: два брата мамы воевали в Великую Отечественную. Причём один из них, Пётр Яковлевич Шамарин, был у нас в школе военруком.

Решил после восьмого класса поступать в Суворовское училище в Свердловске – там уже учились мои друзья, бывшие на год старше. В 1976-м мы с двумя одноклассниками надели суворовскую форму. Принимали, конечно, не всех: учитывали и успеваемость, и состояние здоровья. А я с детства занимался спортом, участвовал в соревнованиях и поступал в училище, уже имея первый взрослый разряд по лыжам. Наш физрук предлагал мне делать спортивную карьеру, но я предпочёл стать военным. Однако со спортом не расставался, входил в училищную сборную. Занимался хорошо, педагоги у нас были прекрасные, особенно Маргарита Васильевна Петухова, которая вела математику. С нею переписываюсь до сих пор. По секрету она мне сказала, что воспитанникам порой намеренно занижали отметки, чтобы больше старались. Поэтому те, кто уходил из Суворовского, в других школах становились отличниками. Распределяли выпускников по высшим военным училищам без экзаменов – в зависимости от успеваемости. Я выбрал Омское высшее общевойсковое командное дважды краснознамённое училище имени М.В. Фрунзе. В 1982-м окончил его. Война в Афганистане к тому времени шла уже три года.

Меня по распределению направили в Забайкальский военный округ. Служить попал в укрепрайон, станция Шерловая Гора, недалеко от города Бóрзя в Читинской области. Мы укрепляли долговременные фортификационные сооружения, рыли траншеи, устраивали помещения для личного состава – этот опыт потом пригодился в Афгане.

 Спустя три года познакомился с будущей женой – медсестрой. Расписались.

В Афганистан отправился добровольно – подал рапорт. Как раз пришла разнарядка – направить туда одного человека от нашей части. Вспомнили про мой рапорт – и я поехал. Жена осталась в Союзе.

Афганистан

Прилетел я, молодой старший лейтенант, в Кабул, оттуда направили меня в Джелалабад, в отдельный батальон, который стоял сторожевыми заставами на господствующих направлениях и высотах вокруг аэродрома, с задачей не допустить его обстрела и захвата, а также минирования дорог. В случае обстрела – корректировать ответный огонь нашей артиллерии, которая располагалась поблизости и состояла из батареи гаубиц Д-30 и реактивных установок залпового огня. В батальоне встретил однокашников по Омскому училищу – Сергея Галкина, Игоря Тельнова. В районе Джелалабада дислоцировалась советская 66-я мотострелковая бригада.

Душманы, или «духи», как мы их называли, аэродром обстреливали часто, в основном реактивными снарядами и по ночам. Конечно, это страшно. Думаю, те, кто говорит, что не боялся, просто бравируют. Другое дело, что страх можно преодолеть. К постоянному ощущению опасности привыкаешь. А когда начинается обстрел – бояться некогда, думаешь только о том, как бы успеть сделать всё необходимое. Можешь определить, откуда ведут огонь, – сразу же докладываешь в управление батальона, корректируешь огонь нашей артиллерии.

Жили на заставах в дувалах, построенных из глины с соломой. Конечно, не сказать, что очень комфортно. Освещение – от бензиновых электрогенераторов. Спали на обычных железных кроватях. Кондиционеров никаких, а летом жара там страшная, невыносимая, до плюс 50 в тени. Из пустых ящиков от неуправляемых реактивных снарядов (НУРСов) сколачивали столы и прочую нужную в хозяйстве мебель.

На каждой заставе – по взводу солдат с командиром, наблюдательный пост, круглосуточное дежурство. На тех, что находились на наиболее опасных направлениях, для усиления были танки, миномёты, крупнокалиберные пулемёты. В боеприпасах недостатка не ощущалось.

Судьбе наперекор

Однажды, в конце октября 1985 года, поехали мы в очередной раз проверять заброшенный кишлак, с которого наиболее часто обстреливали аэродром. На обратном пути сработал фугас – мина нажимного действия, итальянская, срабатывает на определённое число нажимов. Несколько человек контузило, одному солдату оторвало ступню. По нам открыли огонь. Заняли оборону. С соседней заставы пришло подкрепление. Я не мог подняться от боли: компрессионный перелом позвоночника. Довезли меня на броне до медсанчасти 66-й бригады, потом вертолётом – в госпиталь, в Кабул. Оттуда переправили в Ташкент – там лечился ещё почти месяц. Далее – реабилитационный центр в городе Саки, на Украине. По окончании лечения направили на медкомиссию в Ташкент, чтоб решить вопрос о дальнейшем прохождении службы. После Нового года вернулся на свою должность. Там меня, честно говоря, не ждали: как правило, после ранений, или тяжёлых травм не возвращались. Заставу, пока меня не было, обстреляли, снаряд угодил как раз в мой дувал. Так что все нехитрые пожитки сгорели.

Родина – далеко

Направили меня на заставу по другую сторону аэродрома. Для усиления заставы был танк, 122-миллиметровый миномёт, зенитная установка. Опять дали под командование взвод, поставили те же задачи. Как-то раз приехал на аэродром, в управление батальона, менять двигатель на БРДМ, а в это время замполит, который оставался вместо меня, привёз с заставы раненого бойца, подорвавшегося на мине. И тут из «зелёнки» со стороны моей заставы, пустили две ракеты по нашим вертолётам, заходившим на посадку. Из одного лётчики выбросились на парашютах, второй упал, взорвался уже на земле. Сразу же начался сильный обстрел. Пришлось срочно вернуться. По докладу наблюдателей определили, из какого дувала пущены ракеты, и разрушили его выстрелом из танкового орудия. Наши вертолёты были сбиты американскими переносными зенитно-ракетными комплексами (ПЗРК) «Стингер», которые «духи» впервые применили в 1986 году. За «Стингерами» шла настоящая охота – советское командование поставило задачу добыть этот вид оружия. Помню, однажды «духи» пытались сбить наш самолёт, но их ракета упала, не разорвавшись. Мы искали её в «зелёнке», но так и не нашли, а дело шло к вечеру, в темноте, на неконтролируемой территории легко можно было нарваться на засаду. Так и вернулись ни с чем.

Новая застава

После этого случая нам поручили выставить новую сторожевую заставу на одной высоте. Цель у командования была – «оседлать» перекрёсток караванных путей, по которым передвигались душманы. Направление важное, опасное, наш спецназ иногда брал его под временный контроль – но укреплений там не было. И вот наша группа на бронетранспортёрах, в сопровождении танка, снабжённого минным тралом, выдвинулась на эту высоту. Начали вгрызаться в гору. Работа трудная. Взрывали каменистую почву, потом выгребали осколки. Орудовали кирками, ломами, лопатами. Но всё-таки вырыли траншеи в полный рост, вкопали бронетехнику, оборудовали всё, что необходимо. Это была уже третья моя застава. Нас не раз пытались оттуда выбить, особенно часто вели обстрел по ночам, но мы закрепились основательно. Вокруг заставы устроили минные поля, только проезд для себя оставили. Душманы по ночам подрывали наши мины, растаскивая растяжки кошками, делая проходы. Поэтому приходилось вести учёт подрыва мин и взамен подорванных ставить новые.

«Духи» ставили мины в местах нашего вероятного движения. Так мы с командиром миномётной батареи нарвались на «духовский сюрприз» – обоих ранило. Попал опять в медсанроту, в ту же 66-ю бригаду. Некоторые осколки во мне до сих пор сидят…

Вылечился – вернулся, опять на другую заставу. Стал заместителем командира роты. Особенно запомнился случай, когда удалось уничтожить душманов, обстреливавших аэродром. Стреляли по ночам, с автомашин реактивными снарядами: выпустят один, отъедут, затем второй и так далее. Я их засёк, с помощью лазерного прибора разведки вычислил расстояние, высчитал график движения. И во время одного такого обстрела дал координаты цели и команду на залп расчету реактивной установки «Град» (они тоже охраняли аэродром) – те «духов» и накрыли! Командир расчёта получил орден Красной Звезды. Меня орден «За службу Родине» догнал уже в СССР.

Не хвастаясь, могу сказать: из моих подчиненных никто не погиб – хотя не обошлось без ранений и контузий. Кстати, в Афгане нередко гибли от несоблюдения мер предосторожности. Помню, как предотвратил один из таких случаев: солдаты, чтобы уничтожить неразорвавшуюся мину, собирались положить её в костёр.

Были, конечно, и светлые моменты. Например, приезжали из Союза артисты – Ирина Алфёрова, Валерий Леонтьев, и многие другие. К сожалению, на их концертах так и не удалось побывать: всё время на заставах или на заданиях, так что знаю об этом только по фотографиям и рассказам офицеров рангом повыше – тех, кто практически постоянно на аэродроме. Не обошлось без экзотики. Человеку часто хочется завести домашнего питомца, чтобы душа радовалась. Поэтому некоторые из тех, кто служил долго, приручали местных обезьянок.

Пробыл я в Афганистане до конца октября 1987 года – пока не прибыл сменщик. А 15 мая 1988-м начали выводить советские войска, в том числе гарнизон из Джелалабада.

Доля офицерская

Вернулся в СССР, служить пожелал на Урале. В Афгане был заместителем командира роты. Искал место того же уровня. Предложили офицерскую должность в дисциплинарном батальоне Уральского военного округа под Свердловском. Согласился – там обеспечивали жильем. Потом предложили перевестись в Пермь, в военную комендатуру гарнизона. Время трудное: перестройка, распад СССР. Как следствие – дезертирство, хищения. Со всем этим надо было бороться. Так что работы комендатуре хватало. Гауптвахта не пустовала. В 1994-м стал командиром спортивной роты, потом – начальником физической подготовки и спорта базы хранения танков. Жалованье задерживали. В Перми своего жилья у нас не было, приходилось снимать квартиру. Да и ранения давали о себе знать. Поэтому решил уйти со службы. К тому моменту стал майором, пенсию заработал. У нас уже было двое детей: сын родился в 1986-м, а дочь – в 1995-м. При увольнении должны были обеспечить жильём, иначе без моего согласия уволить не могли. Но дождаться, что дадут квартиру, было нереально. Пришлось согласиться на увольнение без жилья. В 1996 году уволился по состоянию здоровья. Перебрались в Челябинск – родной город жены. Жильё снимали, работал, где придётся. Повезло в 2003-м: Николай Николаевич Рыжков, бывший тогда начальником факультета военного обучения ЮУрГУ, принял меня на должность инженера. А у меня как раз по диплому военного училища специальность «Инженер по эксплуатации гусеничных и колёсных машин». Так что с 2003 года по настоящее время работаю на ФВО. Сейчас на должности заведующего лабораторией управления. Университет дал и крышу над головой – сначала жили в общежитии № 6, теперь – № 8.

Время от времени меня просят выступить перед школьниками, студентами на мероприятиях, цель которых – нравственно-патриотическое воспитание молодого поколения. Рассказываю об Афганистане. Стараюсь привить ребятам идеалы служения Отчизне, на которых вырос и живу сам.