Война

– Родился я 26 июня 1935 года в деревне Старые Чешуйки Мглинского района Брянской области, – рассказывает Владимир Иванович. – Отец мой был директором сельской школы. В 1941-м, когда началась война, его призвали в армию. Их часть попала в окружение и плен. Но отцу с товарищами удалось бежать. К тому времени фронт был близко, отец вернулся в деревню, пробыл дома всего два дня и ушёл в партизаны. С ним ушла и мать. А я, семилетний, и сестрёнка Катя, на полтора года старше, остались с бабушкой. Нашлись предатели – донесли на отца. И вот в начале 1942-го немцы забрали нас с сестрой в тюрьму. Оккупанты хватали многих, тюрьма переполнялась. В камеру набили человек тридцать, а то и более: детей, женщин. Нас то и дело водили на допросы. Спрашивали, где родители – а мы твердили: «Не знаем!». Время от времени кого-нибудь из молодых женщин уводили на допрос – обратно в камеру они уже не возвращались: фашисты их убивали. В районном центре, городе Мглин, то и дело кого-нибудь вешали – и хоронили в городском парке. В числе погибших от рук оккупантов была и моя тетя, жена папиного брата. Было страшно. И даже не так страшны были немецкие солдаты, как гестаповцы, а ещё – полицаи, из местных предателей – те просто лютовали! Жителей одной из соседних деревень фашисты согнали на гумно, закрыли там и сожгли живьём. Многие зверства происходили на моих глазах – но что я, семилетний мальчишка, мог с этим сделать?!

Меня и сестру ненадолго выпустили из тюрьмы, под надзор полицаев. Староста, назначенный немцами, перед ними выслуживался. Вламывался в дом – и принимался кричать, ругаться, целился в нас из винтовки. Скоро мы узнали, что немцы хотят снова нас арестовать и отправить уже в концлагерь. Бабушка взяла меня и сестру и ночью повела в лес, к партизанам. Шли довольно долго, пробирались осторожно. Нас встретил партизанский патруль. Выяснили, кто мы и откуда – и отвели в отряд, где воевал отец. Отряд находился за линией фронта, но сообщение с партизанами было налажено: из центра летали самолеты, иногда из Москвы присылали врача. Вообще партизанское движение было сильным, партизаны контролировали довольно большую территорию – несколько деревень.

Как раз незадолго до нашего побега из деревни папа в одной из боевых операций был серьёзно ранен. Его решили отправить в Москву, в госпиталь, но он отказался лететь без жены и детей – и нас эвакуировали вместе с ним. Отца увезли в московский госпиталь, а нас – в Чкаловск, в эвакуационный пункт. Там собрались дети из разных областей, разных национальностей – но никаких конфликтов не было. В Чкаловске я пошёл в школу – взяли сразу во второй класс, так как я уже умел читать, писать и считать.

Простреленное лёгкое отцу вылечили – а вот раненая рука так и осталась висеть как плеть. Отец, выписавшись из госпиталя, стал работать директором эвакопункта, а в 1944-м, когда оккупантов прогнали, мы вернулись домой. Школ пришлось сменить несколько: у нас в деревне была только начальная, семилетка – в соседней деревне, десятилетка – в Мглине. Учиться ходили за многие километры. Но я изо всех сил тянулся к знаниям, несмотря ни на что.

Отец стал директором школы-семилетки в соседней деревне. На него, как и на других активистов, представителей власти, охотились те, кто переметнулся к фашистам, но уйти с ними не успел и теперь скрывался в подполье. Постепенно всех предателей выявили и выловили.

Мне, видевшему все ужасы войны и оккупации, очень горько, что в бывших республиках СССР – Литве, Латвии, Эстонии, на Украине – сейчас зачастую так враждебно относятся к воевавшим против фашистов, что именами предателей Родины называют улицы!

Мир

Окончил школу. Нужно было выбирать профессию. Хотел подавать документы в МГУ, но посоветовался с учительницей и решил идти в Московский институт стали (позднее – Московский институт стали и сплавов). Экзаменов сдавали много – чуть ли не каждый день. Поступил с первого раза. Учился по направлению «Физико-химические исследования металлургических процессов». Жили сперва на квартирах, которые для нас снимал институт, потом в общежитиях. За пять с половиной лет, пока учился в институте, побывал, наверное, во всех столичных музеях и театрах, старался побывать на каждом интересном концерте: так я приобщался к прекрасному – яркие впечатления остались на всю жизнь.

На распределении выбрал Челябинский металлургический завод (ныне – комбинат). Заместитель директора вуза по науке – мой руководитель – говорил потом, что планировал оставить меня на кафедре. Но мне хотелось заниматься практической работой. С мая 1958-го по октябрь 1959-го трудился на ЧМЗ в Центральной заводской лаборатории. Но, наверное, мне было самой судьбой предназначено заниматься наукой.

В Челябинском политехническом институте, на металлургическом факультете как раз открылась кафедра физико-химических исследований металлургических процессов (ныне – материаловедения и физикохимии материалов) – и меня пригласили туда. Но, повторюсь, тогда было обязательное распределение, по которому надлежало отработать определённое время. ЧПИ вёл обо мне переговоры с ЧМЗ (ЧМК). Не обошлось без курьёза: мой непосредственный начальник сказал: «Съездит на картошку – отпущу!». Тогда не только студентов, но и сотрудников предприятий и организаций отправляли «на картошку» – помогать труженикам села собирать урожай.

В конце концов осенью я перешёл в ЧПИ, на должность ассистента кафедры ФХИМП. Заведовал ею в то время Владимир Александрович Кожеуров. Он и стал моим научным руководителем. В 1966 году я защитился. Кандидатская диссертация была посвящена теории регулярных ионных растворов. На следующий год стал доцентом кафедры.

В советское время много занимался научно-исследовательской работой в интересах промышленности. Нужно сказать, что в те годы такая деятельность велась активно, поскольку заводы не простаивали. ЧПИ сотрудничал с разными предприятиями чёрной и цветной металлургии, не только в Челябинске, но и в Кыштыме, Карабаше, Свердловской области. Довелось выступать на множестве научных конференций, в том числе международных. По вопросам, связанным с научной и научно-исследовательской работой, побывал на множестве предприятий в разных городах Советского Союза. Разработал электростатическую теорию ионных растворов – потом наработки внедрялись в производство, чтобы получить металлы определённого состава и свойств для машиностроительных и приборостроительных предприятий. За хорошую работу отмечен множеством грамот, благодарностей, премий.

Конечно же, преподавал, читал лекции, вёл практические занятия, руководил курсовыми и дипломными работами. Среди моих учеников есть преподаватели ЮУрГУ: например, Владимир Иванович Шишков, Юрий Серафимович Кузнецов, Владлен Михайлович Жихарев, Григорий Маркович Рыс, Марина Сергеевна Павловская.

По моим наблюдениям, в советское время студенты – и очники, и заочники – в большинстве своём учились усерднее, были прилежнее, активнее, чем теперь. Тогда будущие инженеры точно знали, что им предстоит работать на производстве, а не где-то ещё, поэтому старались досконально освоить профессию, получить твёрдые знания. Обязательное распределение после окончания вуза считаю благом: это давало уверенность, что будешь трудоустроен.

В Челябинске нашёл замечательных друзей и наставников. Среди них – ныне, к сожалению, покойный Давид Яковлевич Поволоцкий, заведовавший в свое время кафедрой металлургии стали, и бывший декан заочного инженерно-экономического факультета Ханиф Мухаметгарифович Ибрагимов.

В Челябинске же встретил любовь всей жизни – Зою. Жена окончила ЧИМЭСХ (сейчас Южно-Уральский государственный аграрный университет). В 1962-м поженились. У нас родились сын и дочь. К несчастью, сына уже нет в живых. Дочь окончила металлургический факультет ЧПИ, трудится в ЮУрГУ. Выросла внучка.

Нынешним студентам хочу пожелать серьёзно относиться к учёбе, успешно овладеть профессией, стать достойными выпускниками нашего вуза, любить и беречь нашу Родину – Россию!