В музее есть множество интереснейших экспонатов, которые собрали и сберегли хранительницы истории университета – директор музейно-образовательного комплекса Надежда Оттовна Иванова и председатель Совета ветеранов вуза Надежда Дмитриевна Кузьмина.
Музейные реликвии
В витринах музея – фотографии ветеранов, письма с войны домой. Здесь можно узнать, как выглядели ордена, медали и почётные грамоты фронтовиков, как сложились судьбы, в которых главнейшими вехами стали Великая Отечественная и работа в ЧММИ – ЧПИ – ЧГТУ – ЮУрГУ.
Общеизвестно: у войны не женское лицо. Но сколько женщин было в годы войны с фашизмом на фронте! Воевали наравне с мужчинами, спасали жизни раненых, рискуя собою, не щадя своих сил, даже в самых трудных, а порой и невыносимых условиях. Но всё вынесли! Выстояли! Победили!
О двух участницах Великой Отечественной войны, ветеранах ЮУрГУ, наш рассказ. К сожалению, их обеих уже нет в живых, но остались документальные свидетельства их мужества и стойкости.
Державшая связь
В музее истории ЮУрГУ хранится уникальный документ – похвальное письмо, адресованное родителям Веры Павловны Емельяновой (урождённой Масайловой). Она родилась 23 августа 1921 года в Свердловске. Ветеран Великой Отечественной войны. Ветеран труда. В 1949 году окончила Уральский политехнический институт. Кандидат технических наук. Награждена орденом Отечественной войны II степени, медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «За боевые заслуги» и другими наградами. В ЧПИ трудилась с 1951-го по 1977-й, на кафедре общей химии.
«Уважаемые Павел Константинович и Александра Платоновна, мы, бойцы и командиры подразделения товарища Баракова, шлём Вам боевой привет! – говорится в этом письме за подписью командира подразделения и парторга. – Ваша дочь Масайлова Вера Павловна со дня прихода в нашу часть все свои силы и энергию отдавала делу овладения воинской специальностью. И в настоящий момент она хорошо овладела своим делом и показывает отличные образцы работы. Являясь кандидатом партии большевиков, она показывает пример, как надо защищать свою Родину. Парторганизация нашего подразделения готовит её к вступлению в члены партии Ленина – Сталина. Командование в Международный женский день – 8 Марта отмечает её как лучшую патриотку нашей Родины. Мы благодарим Вас за то, что Вы воспитали такую дочь и уверены, что она и в дальнейшем будет работать ещё лучше».
На обороте письма – дата: 8 марта 1943 года. Тем, кто вырос в эпоху Интернета, мобильных телефонов и прочей электроники, обеспечивающей круглосуточную связь чуть ли не с любой точкой планеты, наверное, сложно до конца осознать всю значимость таких писем. Безусловно, это документ эпохи. Но нужно понять и другое: для наших дедушек и бабушек, прадедушек и прабабушек такие весточки были необыкновенно важны, бесконечно дороги. Ведь каждый хотел знать, как там его близкие. Бушевала война. Отцы, мужья, сыновья, братья, а нередко и дочери, и сёстры шли на фронт, где, как в известной песне «до смерти четыре шага». Оставшиеся в тылу семьи ждали вестей, надеялись, что их родной человек вернётся с войны домой живым. Письма и открытки с фронта и на фронт были зачастую единственным средством связи. Сколько же миллионов таких весточек доставили почтальоны в ту войну! За это им отдельный поклон до земли.
Но существовали и другие источники информации – газеты и радио. Иногда и из них можно было узнать о судьбе родного человека. Конечно, не про каждого публиковали в газете статью или хотя бы заметку. Но такое случалось. Эти газетные материалы потом хранились в семьях, перечитывались. Увы, бумага – материал не самый долговечный. Тем важнее подобные свидетельства той трагической и героической эпохи. В музее истории ЮУрГУ хранится ещё один уникальный документ – наклеенная на почтовую карточку вырезка из неустановленной газеты военного времени с заметкой под заголовком «Старший радист» за подписью лейтенанта В. Сафонова.
«Красноармеец Вера Масайлова работает старшим радистом, – говорится в заметке. – Её дело – обслуживать радиосвязью боевые вылеты – требует особой профессиональной выучки. Отлично обеспечивая связь самолёта с землёй, девушка изо дня в день совершенствует свои знания. Не одну бессонную ночь она провела за изучением новейших схем радиоаппаратуры. Вера Масайлова умеет найти и своевременно устранить отдельные технические неисправности. Не было ни одного случая, когда она прослушала бы вызов самолёта. С большим желанием она помогает в учёбе своим подругам Дрягиной и Русских. За отличное выполнение своих обязанностей Масайлова имеет от командира восемь благодарностей».
Мне в 2010 году посчастливилось лично пообщаться с Верой Павловной Емельяновой (Масайловой).
– Осенью 1941-го, после окончания курсов радиотелеграфистов в Свердловске меня и моих сокурсниц поездом отправили на Северо-Западный фронт. Был ноябрь, – вспоминала она. – Помню, когда уезжали, шёл дождь. По прибытии на место нас, радисток, разобрали по разным родам войск. Меня и ещё нескольких боевых подруг определили в авиацию. Привезли на аэродром в селе Выползово (область точно не помню). Служить нам предстояло в роте связи, в 90-м батальоне аэродромного обслуживания, в составе которого я и находилась до конца войны.
Сначала нас направили на обслуживание учебно-тренировочных полётов, а потом – боевых. Отчётливо помню, как в конце 1941 года попали под страшную бомбёжку. Мы поддерживали радиосвязь с нашими лётчиками, находившимися в воздухе, поэтому не имели права оставить пост ни при каких обстоятельствах. Налёт был массированным. Разбомбили и наш аэродром, и военный городок при нём. Потом я узнала, что немцы сбрасывали кассетные бомбы – страшное оружие. Наверное, мне очень сильно повезло: осколки меня не задели. Когда отбомбила первая волна фашистских стервятников, командир объявил, что наши самолёты идут на запасной аэродром. И тут налетела вторая волна немецких бомбовозов. Теперь уже можно было прятаться, и мы побежали в лес. Такие бомбардировки случались регулярно.
Поскольку военный городок разбомбили, жили мы в землянке: два спальных места и столик между ними. Работали на радиостанциях двух типов: 11-АК и РСБ. Первая была для связи с дальней авиацией, летавшей в глубокий тыл врага, вторая – для фронтовой. Станции большие. Располагались внутри фургонов на шасси грузовиков. В фургоне всю переднюю стенку занимала сама радиостанция. У двери – движок (генератор, обеспечивающий питание радиостанции). Снаружи разворачивали большие антенны.
Часто радисток отправляли на другие аэродромы, на которых базировались штурмовики, бомбардировщики, истребители. В начале войны летали самолёты устаревших типов, например, бомбардировщик ТБ-3. Потом их стали заменять более новыми. Помню, как однажды на наш аэродром приехал прославленный ас Александр Иванович Покрышкин.
Отношения в батальоне сложились хорошие, дружеские. Командир относился доброжелательно. В свободное от боевого дежурства время выполняли всю работу наравне с простыми солдатами: были дневальными по роте, дежурили на кухне…
…После Подмосковья – Прибалтика, Польша, Германия. Победу встретила в немецком городе Штеттине (сейчас Щецин; он отошёл после войны к Польше) в звании младшего сержанта. Сколько было радости – словами не передать! Демобилизовали меня в октябре 1945 года. На войне погиб мой брат Фёдор.
В 1949 году я окончила Уральский политехнический институт в Свердловске (ныне Екатеринбург). Там же окончила аспирантуру. Защитила диссертацию, получила учёную степень кандидата технических наук. Была направлена работать в Челябинск. С 30 августа 1951 года – старший преподаватель, затем – доцент в ЧПИ. Более 10 лет избиралась парторгом кафедры. Муж мой, Николай Андреянович Емельянов – фронтовик. У нас две дочери, Наталья и Ольга (обе выпускницы ЧПИ, металловеды), внуки, правнучки и правнуки.
От Ленинграда до Берлина
Среди экспонатов музея истории Южно-Уральского госуниверситета – фотопортреты участницы Великой Отечественной войны, ветерана ЮУрГУ Аллы Васильевны Морозовой (урождённой Горской). В этом году ей исполнилось бы сто лет: она появилась на свет 22 февраля 1922 года. Перед войной – студентка Ленинградского политехнического института, окончила этот вуз уже после Победы.
После завершения Советско-финской войны по инициативе Ленинградского комсомола были организованы годичные курсы медсестер. А.В. Морозова без отрыва от учёбы в апреле 1941 года окончила эти курсы и получила военный билет.
Среди наград Аллы Васильевны – орден Отечественной войны II степени, медали «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «За оборону Ленинграда», «За взятие Берлина». В нашем вузе она трудилась с 1953-го по 1997-й – сначала на энергетическом факультете ассистентом, а потом на приборостроительном – старшим преподавателем и доцентом. Её муж – фронтовик, доктор технических наук, профессор, заслуженный деятель науки и техники РФ, лауреат Ленинской премии, основатель металлургического факультета ЧПИ Александр Николаевич Морозов. Его бюст установлен в вестибюле перед актовым залом университета – в галерее скульптурных портретов выдающихся учёных ЮУрГУ.
Мне в том же 2010-м повезло беседовать с Аллой Васильевной.
– Когда началась война, мне было 19 лет, – рассказывала она. – Не дожидаясь призыва, отправилась в военкомат, но в военном билете было записано: запас второй очереди. Меж тем нас, студенток, отправили на оборонительные работы под Ленинградом, на Лужском направлении: рыть окопы, траншеи, противотанковые рвы. Даже когда враг подошёл совсем близко к Ленинграду, паники в городе не было. Призвали меня 9 сентября 1941-го. Служила медсестрой в госпитале; располагался он в здании гостиницы «Англетер», напротив Исаакиевского собора. Мы жили тут же, в госпитале. Зима 1941–1942 года выдалась крайне суровой: намело огромные сугробы, морозы доходили до сорока градусов – а водопровод и отопление не работали. Госпиталь не отапливался. Все мы были истощены. Самым тёплым местом в госпитале был титан, в котором кипятилась вода. Санитарки из числа вольнонаёмных, ослабевшие от голода и холода, приходили, садились вокруг него – и подняться уже не могли. Так что нам приходилось выполнять и свою, и их работу.
Дежурство медсестры – сутки через сутки: когда твоё дежурство, с девяти до девяти часов выполняешь свои прямые обязанности, ухаживаешь за ранеными и больными. В день, когда нет дежурства – обязательный наряд: доставка для госпиталя хлеба с хлебозавода, воды с Невы, донесений в Управление госпиталей – обычно вечером, в темноте и холоде.
Приходилось идти пешком. Мы втроём, молодые, истощённые от голода, тащили тяжёлые деревянные санки с хлебом для всего госпиталя – ходить было далеко, через весь Невский проспект. В блокаду не было ни единого случая, чтобы по дороге нас кто-то пытался ограбить или обворовать. Улицы в кромешном мраке, снег на них никто не убирал – люди все истощены, с трудом двигались по узким протоптанным тропкам. Зимой, особенно когда не было луны, шли в полной темноте. На одежду люди крепили изготовленные в химлаборатории Ленинградского политехнического института бляхи, покрытые фосфором, чтоб не сталкиваться во тьме. Прятаться в госпитале во время артобстрелов и бомбёжек негде – бомбоубежища не было. В подвале располагался морг. Мы и ходячие раненые спускались в вестибюль.
Мы понимали, что должны выдержать блокаду, твёрдо верили в победу. Радостное потрясение – прорыв блокады в январе 1943 года. И вот, наконец, – долгожданное полное снятие блокады. Сложно описать словами, какая это была радость! Город начал приходить в себя, оживать. Помню, как чистили дороги и улицы от снежных завалов, льда метровой толщины.
42-я армия, к которой принадлежал и наш госпиталь, после ликвидации Ленинградского фронта была направлена на Первый Белорусский фронт. Госпиталь двигался вслед за армией: через Польшу и Германию путь лежал на Берлин.
Кошмарные впечатления, которые нельзя забыть – от концентрационного лагеря в польском городе Люблине. В Польше наш госпиталь прибыл в только что освобождённую от фашистов Лодзь. Местное население приветствовало нас как освободителей. Нас звали в дома – греться, в одном из них в знак признательности хозяин играл нам на скрипке Шопена.
В Лодзи видели гетто, куда фашисты загнали евреев. Условия там были самыми невыносимыми, люди находились в страшных, тёмных, грязных лачугах. Покидать территорию гетто они не имели права. Затем – город Ландсберг, примерно в 70 километрах от Берлина. Там мы и встретили конец войны.
Помню, что наша армия, перешедшая через границу, была хорошо вооружена, укомплектована. Хорошо налажено транспортное сообщение. Наши воины проявили высочайшую выдержку, дисциплину, показали себя образцово. Могу сказать абсолютно точно, что наша армия не мстила немецкому населению – женщинам, старикам, детям. Не было мародёрства, грабежей. Когда стояли в Ландсберге, у советского коменданта города был список всех домов, где было указано, где живут, а где нет. Если для госпиталя что-то требовалось, то брали только из брошенных домов. С местным населением обходились очень гуманно. Женщины из числа местных жителей работали в госпитале и получали при нём питание, при госпитале были и их маленькие дети. Показателен случай, когда приехавший с инспекцией генерал, увидев плачущего немецкого мальчика лет пяти, строго спросил: «Неужели нашёлся подлец, который обидел ребёнка, хоть и немецкого?».
Помню такой эпизод. Однажды к нам в госпиталь попали пленные: человек 15 немцев и итальянец. Поместили их в отдельной комнате. Дисциплина у них была железная: если я или кто-то другой из медперсонала входил в комнату, они, хоть и раненые, вскакивали с коек и вытягивались по стойке «смирно». Медицинскую помощь они получали наравне с нашими ранеными – никакой дискриминации не было.
В апреле 1945-го в госпитале мы круглые сутки видели зарево пожаров на западе, в Берлине, слышали непрерывный гул разрывов: главное логово фашистов постоянно бомбили и обстреливали – шла непрерывная подготовка к штурму, действовали наша авиация и артиллерия. Все знали, что конец войны близок – вопрос был лишь в одном: когда.
В ночь с восьмого на девятое мая дежурный по части услышал, как по радио из Москвы объявили о капитуляции Германии, нашей Великой Победе. Было, наверное, два или три часа ночи по местному времени. Всеобщее ликование! Долгожданная Победа! Мир! Теперь уже окончательно, реально, ощутимо! Раньше мы считали дни войны, дни блокады, а после Победы начали считать дни мира. Каждый стал думать, чем теперь займётся. У меня была цель – продолжить учёбу. Но пришло распоряжение главнокомандующего Жукова: демобилизацию женщин – связисток, переводчиц, медиков – задержать вплоть до особого распоряжения. Так что в институт я вернулась не сразу.
Я очень благодарна судьбе, что жизнь сложилась именно так. Я пережила Великую Отечественную войну, блокаду Ленинграда, внесла свой посильный вклад в Победу, награждена медалями «За оборону Ленинграда» и «За взятие Берлина» – из всех моих наград я их особенно ценю. После войны получила высшее образование, всю жизнь занималась любимым делом.
Узнавая, какие тяжелейшие испытания мужественно вынесли наши ветераны, победившие в самой страшной войне за всю историю человечества, понимаешь, что равняться нужно именно на это героическое поколение – поколение наших предков. На тех, кто победил нацизм, восстановил страну, совершил небывалые, фантастические прорывы в науке.
