– Владимир Викторович, вы сказали, что химия сродни искусству. Почему?
– Художник рисует картины, музыкант пишет песни, а мы, химики, создаем из уже открытых соединений новые, которые никто раньше не получал. Мы – первооткрыватели на химическом континенте. Вы даже поверить не можете, как это интересно и увлекательно! Вот ставишь реакцию и думаешь: «Интересно, а какой же будет результат?». И ждешь в предвкушении (улыбается).
– Сколько вы уже занимаетесь этой темой?
–Да всю жизнь! А точнее, химия – это вся моя жизнь. Моя главная тема еще со студенческих времен – органические соединения сурьмы и висмута. Сам я учился в Горьковском (ныне Нижегородском) государственном университете. Вместе с моим научным руководителем Ниной Александровной Осановой и академиком Георгием Алексеевичем Разуваевым мы начали вести совместную научно-исследовательскую работу. Моя первая статья в международном научном журнале вышла в 1975 году. С тех пор мы с моей супругой Ольгой Константиновной Шарутиной написали примерно 600 статей, из которых 432 уже опубликованы в журналах, индексируемых Scopus и Web of Science.
Так получилось, что после университета я попал в Институт металлоорганической химии РАН. Тему кандидатской диссертации мой научный руководитель академик Г.А. Разуваев выбрал по ферроценильным и цимантренильным соединениям металлов. У них есть одна особенность – они, в отличие от бесцветных соединений сурьмы и висмута, все разноцветные: зеленые, красные, желтые. Но среди бесцветных соединений непереходных металлов есть одно совершенно особенное, цветное соединение – пентафенилвисмут. Он напоминает мне строчку из известной песни «…птица цвета ультрамарин». Вот бы у людей были такие глаза! Впервые пентафенилвисмут получил нобелевский лауреат Георг Виттиг в 1950 году, а в 1975 году в России нам удалось осуществить синтез этого соединения висмута. Я так загорелся идеей его получения, что предложил своему научному руководителю повторить этот нелегкий эксперимент. Мне пришлось долго его уговаривать: тогда получение пентафенилвисмута казалось чем-то нереальным.
Мы получили эти фиолетово-синие кристаллы и опубликовали свои результаты в журнале «Доклады Академии Наук». На нашу работу обратил внимание даже нобелевский лауреат Дерек Бартон.
А в процессе работы с этим производным висмута мы выяснили, что пентафенилвисмут окисляет спирты до кетонов, и таким образом вышли на реакцию получения кетонов из спиртов. Это получилось неожиданно, до нас такого никто еще не делал! Можете представить наш восторг?
После Новгорода я двадцать лет работал в Благовещенском педагогическом университете – уехал туда по программе укрепления вузов Дальнего Востока. Но со временем понял, что в научном плане там «ловить» нечего. Тут-то мне и рассказали про ЮУрГУ. Как говорится, почувствуйте разницу. Благодаря президенту университета Герману Вяткину и ректору Александру Шестакову я переехал в Челябинск и стал работать в ЮУрГУ, в лаборатории химии элементоорганических соединений. Вот уже пять лет мы с Ольгой Константиновной трудимся здесь. За это время опубликовали примерно такое же количество статей, как за двадцать лет работы на Дальнем Востоке.
– Над какими проектами работаете сейчас?
– Продолжаем заниматься фосфор-, сурьма- и висмутоорганическими соединениями и начали изучать комплексы переходных металлов. В России есть всего три группы исследователей, работающих с органическими соединениями сурьмы и висмута, однако наиболее интересны производные переходных металлов, которыми занимаются преимущественно ученые из Нижегородского института металлоорганической химии имени Г.А.Разуваева. В последнее время мы переключились на переходные металлы: серебро, золото, платину, иридий, родий, рений, рутений, палладий, осмий. В этой области у нас много результатов, но, самое главное, на нас ссылается всё больше и больше мировых ученых. Это так радует!
– Я видела у вас в лаборатории необычный прибор. Что это такое?
– Наш самый главный помощник – автоматический четырехкружной дифрактометр D8 QUEST фирмы Bruker. Он состоит из нескольких важных частей – это чилер, механическое устройство для вращения кристалла, рентгеновская трубка, детектор, компьютерное оборудование. Чилер – это так называемый теплообменник. В нем содержится 80 литров воды, которая подается к рентгеновской трубке для ее охлаждения. Но трубка охлаждается не полностью, поэтому у нас в лаборатории всегда жарко. На рентгеновскую трубку подается высокое напряжение – 50 киловольт. Пучок рентгеновских лучей в рентгеновской трубке попадает на графитовое зеркало, отражается и попадает в коллиматор – стальную трубку диаметром 0,5 миллиметра. Тонкий пучок рентгеновских лучей на выходе коллиматора попадает на кристалл, происходит дифракция рентгеновских лучей на кристалле, и этот факт фиксирует детектор, с которого подается информация на компьютер, где обрабатываются полученные данные. Благодаря нашему железному помощнику мы сейчас работаем над публикацией в журнале «Успехи химии» – единственном из русскоязычных изданий, которое входит в ТОП-10 журналов, индексируемых Scopus и Web of Science.
– Какие у вас планы на будущее?
– Открывать новые соединения, исследовать их строение и практически важные свойства! Это наша главная задача. Хотелось бы также увеличить количество и качество наших научных статей.
