– Александр Рудольфович, в вашей биографии сказано: вы родились в небольшом посёлке в Томской области. Но при этом окончили Томский технический университет по специальности «Физика атомного ядра и частиц». Как так получилось?

– Все дети разные, со своими интересами и талантами, которые необходимо всячески развивать. Мне прежде всего повезло, что в школе села Подгорное, где я учился, работала очень талантливая учительница физики Надежда Михайловна Дергачева. У нее много хороших, талантливых учеников, выпускников школы, которые всегда активно участвовали в различных школьных олимпиадах. И, наверное, тот человеческий контакт, который у нас сложился, привел к тому, что она «заразила» меня физикой, интересом к этой науке. И не просто теорией, а именно решением задач – постановкой той или иной проблемы, поиском вариантов ее решения.

Дело не ограничивалось только уроками или участием в олимпиадах. Мы и занимались дополнительно, в 11-м классе я уже помогал ей проводить уроки для девятиклассников...

Впрочем, в детстве занимался я не только физикой, но и карате, стиль шотокан. Записался в третьем классе. В итоге удалось стать чемпионом Западно-Сибирского региона. От занятий карате на губе остался небольшой шрам…

– То есть если что...

– Держать удар я умею (улыбается). Возвращаясь же к физике – поступал я сразу в два университета: в Томский политехнический университет и в ТУСУР – Томский университет систем управления и радиоэлектроники. И когда сдал вступительные экзамены (ЕГЭ тогда еще не было) – русский язык, математика, физика, – то получил определенный выбор специальностей, на которые я мог быть зачислен. Выбрал направление ядерной физики из-за серьезной именно научной составляющей.

– Скажите как физик-ядерщик: вы за Стандартную модель (теоретическая конструкция в физике элементарных частиц, описывающая электромагнитное, слабое и сильное взаимодействие всех элементарных частиц – Прим. ред.), или всё-таки человечество ещё найдёт много пока не открытых новых элементарных частиц, тёмную материю и тёмную энергию?

– Научное сообщество в области физики высоких энергий предпринимает колоссальные усилия в поисках «Новой физики» (физика за пределами Стандартной модели относится к теоретическим разработкам, которые необходимы, чтобы объяснить недостатки Стандартной модели, такие как происхождение массы, сильная CP-проблема, нейтринные осцилляции, асимметрия материи и антиматерии, происхождение тёмной материи и тёмной энергии. – Прим. ред.). Я разделяю мнение, что те замечательные установки, которые смогли построить ученые и инженеры в последние десятилетия, помогут обнаружить то, что ищут теоретики. Но даже если «Новой физики» в итоге не будет, то поверьте, ученым, мягко говоря, еще есть чем заниматься и в рамках Стандартной модели.

Кстати, по диплому я инженер-физик. Сначала все-таки инженер. И иногда меня посещает мысль о том, что Большой адронный коллайдер можно было бы просто построить, и... не запускать, а оставить в таком виде, и водить по нему экскурсии для как можно бОльшего количества людей (с 2016 по 2019 год от лица Томского политехнического университета Александр Вагнер координировал сотрудничество с крупнейшей в мире лабораторией по физике высоких энергий – «Европейская организация по ядерным исследованиям» (CERN, Женева, Швейцария). Благодаря этим усилиям Томский политех был официально принят в крупнейшие эксперименты на Большом адронном коллайдере. – Прим. ред.).

– Почему?!

– На мой взгляд, эта установка на сегодня – вершина инженерной мысли человечества. Построить столь масштабный и сложный с любой точки зрения объект с такой степенью точности... Замечу, что на такие проекты целые поколения ученых и инженеров тратят и огромные ресурсы, и долгие годы своей жизни.

– Ваша кандидатская диссертация (тема «Монохроматизация пучков рентгеновского излучения электронных ускорителей». – Прим. ред.) посвящена проблеме, связанной в том числе с медициной. А научные работы в том числе связаны с ядерной медициной...

– На самом деле проблематика, затронутая в диссертации, несколько шире, чем собственно медицинская тема. Речь идет о базовом инструментарии, который может быть использован в том числе в ядерной медицине. Есть установки синхротронного излучения, которыми занимаются во всем мире – в США, в Японии, Китае, Европе... В России утверждена и успешно реализуется Федеральная научно-техническая программа развития синхротронных и нейтронных исследований и исследовательской инфраструктуры, которую ведет НИЦ «Курчатовский институт» и курирует лично президент Национального исследовательского центра.

Важность темы связана не столько с фундаментальной или даже прикладной наукой, сколько с применением в развитии других областей – биологии, медицины, материаловедения, для которых источники излучения могут быть по-настоящему уникальными инструментами. И проблема монохроматизации высокоинтенсивных пучков излучения достаточно актуальна для науки и техники. При этом ниша между простейшими рентгеновскими аппаратами и сложнейшими синхротронами, которые стоят огромных денег и требуют серьезных затрат на обслуживание, до сих пор свободна.

– Правильно ли будет понимать, что ваша диссертация посвящена в том числе тому, чтобы, очень сильно упрощая, рентгеновские снимки были гораздо более чёткими при том, чтобы снизить дозу излучения для пациента?

– Это если очень сильно упрощать, а в физике так не бывает (улыбается). Но да, такой тезис – возможность создания инструмента, который позволит при снижении дозовых нагрузок на объект получать более высококачественные изображения – в моей диссертации есть. И мне удалось его доказать.

– Года три назад вы делали доклад в мастерской управления «Сенеж» на тему «Подготовка инженеров будущего и содействие трудоустройству выпускников». Как, на ваш взгляд, отличаются сегодняшние требования к профессии инженера, его квалификации, от требований советского периода?

– Наука и техника идет вперед и становится все более узкоспециализированной. И, конечно, трудно говорить о том, что сегодня инженер может быть настолько же универсально подготовлен, как и в советские времена. Сейчас, пожалуй, просто невозможно охватить на необходимом уровне все столь разные навыки инженера.

А вот что совершенно точно стало универсальным требованием – это знание и понимание инженером всего, что связано с IT-технологиями и компьютерами, программированием и так далее. Даже больше – сейчас в принципе становится трудно разделить инженерию и IT. По сути, это одна большая область знаний.

– В последнее время было достаточно много высказываний о дальнейшем развитии Южно-Уральского государственного университета, о задачах, стоящих перед вузом. Кроме того, есть стратегия развития ЮУрГУ, утвержденная Наблюдательным советом, есть участие в программе «Приоритет-2030», есть проект межуниверситетского кампуса в Челябинске... А что лично вы думаете о том, в каком направлении должен развиваться ЮурГУ?

– Зайду немного издалека. Зачем вообще нужна стратегия как программный документ? Для понимания, куда, в какую сторону движешься. Решаешь текущую задачу, сверяешься: укладывается она в рамки стратегии или нет. В зависимости от этого и принимаешь то или иное решение.

Университет, тем более такой большой, как ЮУрГУ – это, конечно, очень сложный механизм. В котором, тем не менее, нет лишних, ненужных элементов. Все они – отражение потенциала возможностей, роста, развития. И если на этот организм наложить, как слоеный пирог, те задачи, которые стоят перед университетом, перед городом, перед Челябинской областью, перед страной в целом, то через призму этих слоев очень ярко выделяются те места, области, на которых нужно сосредоточить внимание и усилия коллектива.

Стратегии бывают краткосрочные, среднесрочные и долгосрочные именно потому, что можно, решая исключительно текущие задачи, упустить что-то важное для развития, что может проявить себя в более долгосрочной перспективе.

Мне видится, что те основные направления развития ЮУрГУ, которым было уделено основное внимание, достаточно четко пересекаются и с задачами развития региона, и с участием вуза в программе «Приоритет-2030». Значит, та стратегия, механизмы и шаги по ее реализации, которые выбрала в том числе команда Александра Леонидовича Шестакова (ныне президент ЮурГУ. – Прим. ред.) – они абсолютно верные и справедливые. И когда мы познакомились с Александром Леонидовичем, и обсудили с ним вопросы дальнейшего движения вперед, то договорились, что в достаточной временной перспективе это будет наша совместная работа в тандеме. Его опыт, мудрость, глубочайшее понимание университета, его энергия очень нужны.

Перед страной, перед Челябинской областью, перед Южно-Уральским госуниверситетом стоит большое количество серьезных вызовов. Ни в коем случае нельзя упустить из поля зрения хоть что-то. И не просто успевать реагировать, но и выбирать правильные направления, и бежать по этим направлениям с определенной скоростью. И конечно, работа в тандеме позволит нам поддерживать друг друга, а университету даст больше возможностей для рывка вперед, в будущее.

– Говорят, что однажды великий советский учёный-физик Георгий Флеров сказал: «Объяснять важному начальству научную проблему нужно не так, как правильно, а так, как ему будет понятно. Это ложь во благо». Согласны ли вы с этой фразой, и насколько она актуальна для вас, как теперь уже для ректора одного из крупнейших университетов в России?

– Фраза абсолютно верная (улыбается). Но думаю, что речь идет не только о «лжи во благо», и не только о начальстве. Мой жизненный опыт показывает, что свои мысли, задачи и идеи, особенно научные, надо объяснять очень доходчиво. И это касается, кстати, любой аудитории или собеседника. Чтобы те мысли и идеи, которые ты хочешь донести, были восприняты правильно.

Говоря же шире, о популяризации науки в целом, в том числе для школьников – конечно же, это в том числе и одна из задач университета. Возможностей и методов такой работы сейчас очень много.

– Как вы освоились на новом для себя месте?

– Могу сказать, что потихонечку осваиваюсь. Пока, конечно, речь об университете. Город же, Челябинск, я пока практически не видел – в восемь утра я уже на работе, и пока раньше полуночи с нее не уходил.

На самом деле мне очень повезло с тем, что практически в первые же дни на базе ЮУрГУ прошла большая стратегическая сессия, посвященная научно-техническому развитию Челябинской области, в которой приняли участие и ученые наших университетов и научных центров, и представители власти, и промышленники, и активные предприниматели, и эксперты в самых разных областях.

На ней мне удалось получить огромный объем информации, причем поданной с разных точек зрения. Это важно. Хотя, конечно, те направления развития, которые рассматривались на сессии, больше касались науки, техники, технологий. А ЮУрГУ – это не только естественно-научные дисциплины, но гораздо шире – у нас есть и медиа, и реклама, и юриспруденция, и экономика, и спорт...

Кроме того, конечно же, мне удалось познакомиться, пообщаться с большим количеством людей. И это всегда были не просто какие-то дежурные знакомства – поздоровались, вежливо улыбнулись, в лучшем случае обменялись визитками, – а очень искренние, живые контакты и общение. Я очень рад, что меня так тепло приняли в Челябинске. Что называется, «с открытым забралом».