В этот день в 2013 году в атмосферу Земли на скорости около 18 километров в секунду вошел, как потом выяснится, каменный болид диаметром около 17 метров и массой около 10 тонн (по расчетам НАСА), который затем взорвался в небе над городом. К счастью, визит космического гостя обошелся без человеческих жертв, однако от осколков стекол и тому подобного пострадали не менее 1600 человек. Общий ущерб, нанесенный только Южно-Уральскому государственному университету, составил 52 миллиона рублей: от взрывной волны практически во всех корпусах вылетели оконные стекла, где-то обвалились потолки, были задеты некоторые лифтовые шахты, вышла из строя компьютерная техника.

Сразу после чрезвычайного происшествия в ЮУрГУ был создан штаб по устранению последствий стихийного бедствия, который возглавил ректор Александр Леонидович Шестаков. По сообщению Штаба, после падения небесного тела служба безопасности оперативно эвакуировала студентов и сотрудников из всех помещений, никто серьезно не пострадал. По первым данным, университет лишился около двух тысяч окон, в основном на нижних этажах. Ущерб понесли все корпуса, но больше всего пострадали ангары в корпусах 2б и 2в. Специалисты университета провели экспресс-оценку состояния несущих конструкций здания, в особенности надстроя главного корпуса, бассейна, корпуса 3б. По данным анализа кафедры «Строительные конструкции и инженерные сооружения» архитектурно-строительного факультета, сохранность здания обеспечена и беспокойства не вызывает. По словам проректора по АХЧ Вадима Александровича Трофимычева, в срочном порядке были закуплены стройматериалы и в университете сразу же начались работы по восстановлению разрушенного. На местах работали специалисты административно-хозяйственной части, бригады факультетов и студенческие отряды. Для ремонта больших окон в поточных аудиториях использовалисбь гидроподъемник.

Предлагаем вашему вниманию воспоминания очевидца и непосредственного участника тех событий, инженера РСУ ЮУрГУ Александра Басанова.

«Свежий уральский ветер ласково трепал арматуру за окном…»

«Это не весна!»

…День начался более чем обычно. Пятница сулила наступление долгожданных выходных. Как говорится, «ничто не предвещало…».

«Утро в колхозе» началось со вспышки за окном. Ярко, будто фосфор горел – поначалу насторожило только это. Здание РСУ находилось в тени главного корпуса, и мы лишь позже узнали от тех, кто находился на открытой местности, что они ощутили также и тепловое излучение. То, что к нам идет отнюдь не весна, стало понятно через минуту. Нарастающий рокот, будто по улице шла тяжелая техника, и дребезжание стекол, которые тут же вылетели целиком, – всё это никак не способствовало появлению весеннего настроения. Многие сотрудники повыскакивали в коридор. Все тут же начали обмен мнениями по поводу происходящего. Версии были и об упавшем самолете, и о ракете. Кто во что горазд… На улице выли сирены автосигналок, а следы на небе упрямо указывали на неземное происхождение явления. «За бортом» минус 20, а стекол в окнах нет. Сквозняк. Было бы дело летом, начали бы философствовать и бездельничать, но зима внесла свои коррективы: все быстро оделись.

…Уже потом, просматривая нарезку с местных видеокамер, удивлялся беспечному любопытству студентов и сотрудников. Вот вспыхнуло на улице – все подошли к окну. Вот летит стекло, часто вместе с любопытствующими. Далее, как правило, толпой проносится масса народа из ближайших аудиторий, не обращая внимания на пострадавших. Да уж, что ни говори, а спасение утопающих – дело рук самих утопающих.

Наш руководитель, Борис Михайлович Егоров, объявил, что в чрезвычайной ситуации в первую очередь закрываем тепловой контур здания во избежание разрыва труб отопления. А что делать дальше – смотрим по обстановке.

И тут начался «чистый креатив». Закрыть окна решили снятыми со шкафов створками. Поняв, что придется их прибивать гвоздями, взялся за шкафы в архиве. Они уже видали виды. И уже неся створки по коридору, поймал себя на мысли: «А ведь еще каких-то 15 минут назад я чаю хотел испить… Вот война или еще что, а не готовы мы ни материально, ни морально». Да и вообще, как говорится, всё познается в сравнении. Прислонив ношу к стене, решил попробовать дозвониться до брата, но сеть была «забита».

«Ладно, позже еще попробую», – подумал я, и взялся «закрывать контур». Хорошо, что в отделе был молоток, но вот гвозди отсутствовали. Недолго думая, я тут же метнулся в столярку на первом этаже. Дверь, в связи с ситуацией, ожидаемо оказалась заперта, хотя обычно в это время там кто-нибудь да есть. Вернувшись в архив, нашел веревки (хоть какой-то крепеж) и снова решил спуститься в столярку. На этот раз дверь была открыта и внутри толклось нехарактерно много народа. Поняв, что никому из работяг до меня нет дела, я набрал полную пригоршню гвоздей и довольный направился в отдел. На входе меня встретил начальник и показал три найденных где-то гвоздя. Я предъявил свою «добычу», но сказал, что его гвозди тоже пригодятся, окон в ЮУрГУ много, – не расстраивать же человека!

Того, что творилось в главном корпусе, мы не видели. А студенты в это время вовсю фиксировали на телефоны выбитые стекла и общую суматоху. Большинство народа покидало вуз – оставались лишь добровольцы, главным образом те, кто живет в общежитиях. Мне тоже хотелось узнать, что происходит дома, пока я тут окна заколачиваю.

Так, окна-то закрыл, но щели остались. Нужны тряпки. Их позже нашли девушки. Они же, пока я колотил, килограммами сметали битое стекло, которое лежало везде. Потом, найдя носилки, мы в несколько заходов выкинули всё это на свалку.

А люди веселятся…

Четко понимая, что наше заведение работает «в режиме военного времени», я всё же попытался отпроситься на часок, мотивируя это тем, что дом в километре по прямой от ЮУрГУ. Добившись своего, взял ноги в руки и через парк помчался смотреть, что там дома.

Первое, что удивило – достаточно спокойная обстановка. Солнце светит, птички поют. Лепота… Переходя мост, начал всматриваться в ближайшие дома. Ну, распахнутыми окнами, сиявшими непривычными зайчиками, меня уже было не удивить. А вот дойдя до ДЮСШ по дзюдо, увидел существенные разрушения – витражи спортшколы, хоть и были из ПВХ, но имели большую площадь. Поэтому и вылетели.

Что же в нашем доме? Нашел на фасаде свое окно. Раскрыто внутрь, но не покорежено. Аккуратно открыто, это настораживает. Лишь бы входная дверь была заперта! Ведь пользуясь чрезвычайным положением, лихой и предприимчивый народ мог пойти по квартирам. Вот и третий этаж. Открыл ключом дверь, вошел, тут же всё осмотрел. Свет есть. Вода есть, даже горячая – с ума сойти!

Створка не была повреждена, так как накануне я поставил окно в положение микропроветривания. По фасаду оно расположено со стороны ударной волны. Поэтому из холодильника, стоявшего рядом, всё вылетело – летние заготовки на полу, с битым стеклом перемешаны. Пришлось заняться уборкой. Из еды уцелел только сыр, завернутый в полиэтиленовый пакет. Я его быстро съел и начал собираться в обратный путь: через полчаса нужно было быть на рабочем месте! Вспомнил, что компьютер включен, попытался открыть Яндекс. Набрал сообщение – но отправить его не удалось.

…Возвращаясь, радовался, что в квартире всё в основном в порядке. Могло быть и хуже. Подходя к «Роднику», увидел… свадьбу! Толпа людей на остановке, кричала «Горько! Горько! Горько!». Да, весело, ничего не скажешь… В парке навстречу попался мужчина лет семидесяти – шел не спеша и слушал радиоприемник, который висел у него на плече. Больше в парке никого не встретил.

Начальник нашего РСУ Пётр Петрович Менжус уговаривал рабочих остаться и бороться за здания. Да, ситуация была та еще… Тогда плотники, маляры, электрики, сантехники, все, кто мог «держать оружие», были на объектах, хотя каждому хотелось узнать, всё ли благополучно с близкими, не снесло ли родной дом метеоритом.

«На восток, в разведку»

Прибыв из «увольнительной», я тут же был направлен в приемную – уж не помню, по какому вопросу. Наш начальник, не имея сотового, сидел у стационарного телефона и не мог отлучиться из отдела. Зайдя в главный корпус, лишний раз убедился, что температура в помещениях близка к уличной. Встретил мастера РСУ Любовь Петровну Османову, узнал, что студенты тоже участвуют в заколачивании проемов. Всё будет хорошо. Ко входу в главный корпус подъехала «газель» с фанерой. Тут же, в холле, ее нарезали по заявочным размерам, учащиеся растаскивали заготовки по аудиториям. Из зияющих окон холла несло «весенней свежестью».

Секретарь Марина Евгеньевна сказала: «В восточном крыле тишина какая-то, дозвониться не можем». Ну, что ж, прогуляемся… Дойдя до факультета психологии, увидел на полу коридора целые рулоны полиэтилена. И тут пришло осознание того, с чем мы все столкнулись. Так сказать, масштабов бедствия. В аудиториях было пусто, ни души. Стал искать хоть кого-нибудь. Встретил сотрудницу местной кафедры, спросил, какие у них разрушения, вместе пошли обходить помещения. Удивило то, насколько изношен материал стен. Рамы, которые не выпали полностью, висели лишь на кусках кладки, готовых вот-вот оторваться. Я вспомнил, что в свое время на пятом этаже «востока» выпадали перемычки – до такой степени кирпич был промочен дождевой водой и разрушен процессами замораживания-оттаивания.

«Так, ладно, – сказал я сотруднице. – Вы, главное, не волнуйтесь. Я передам сведения о вашей ситуации, рабочие, как освободятся, придут и закроют окна». Закроют. Рано или поздно. А что мне оставалось делать? Я был всего лишь «разведчиком». «А мы уже провели работу по своему профилю! Всех успокоили», – последовал закономерный, но неожиданный для меня ответ.

Пока я ходил «в разведку», Борис Михайлович уже планировал полномасштабную экспедицию по корпусам:

– Берем фотоаппарат и всё, что разбито, фиксируем. Потом отчет составим. Важно успеть до наступления темноты. Я обхожу главный корпус и общежития. Ну, что?.. Вопросы есть?

– Начиная с какого размера дефект можно считать важным, существенным? Что фиксировать в первую очередь?

– А то, что в глаза сразу кидается.

Проверка боем

…Проходя мимо второго корпуса, который наравне с корпусами 3а и 3бв попал благодаря YouTube на многие миллионы, а то и миллиарды экранов, я заметил на первом этаже людей, которые что-то степенно обсуждали. Судя по возрасту, уже не студенты. Я подошел вплотную и, видя их белые носы, спросил: «Сколько сидите?». Они оживились: «Часа два!».

– Что, в общей движухе не участвуете? А то согрелись бы…

– Мы уже «отряженные». Сидим, охраняем имущество кафедры.

– Я передам в РСУ, чтобы, если что, к вам сразу шли…

– Да нашим уже пообещали… Вот, скоро уже должны прийти…

Надо сказать, здание второго корпуса, имеющее Г-образную конфигурацию, пострадало сильнее всего: его внутренний угол принял на себя ударную волну от метеорита. При взгляде с внутреннего двора было видно (и это запечатлено на фотографиях), что целых стекол фактически не осталось! Пластиковые рамы уцелели, а вот старые деревянные повылетали все.

Более всего пострадали первые этажи. Их оконные проемы стали своего рода концентраторами давления. Местное кафе такой кумулятивной волной буквально разнесло, да так, что были сломаны и внутренние перегородки из ПВХ. Казалось, что вместо кафе сплошная куча мусора. Как потом выяснилось, в главном корпусе работы было не меньше.

Больше всего стекла в один момент (в том числе и на головы прохожих) выпало, когда разбились витражи корпуса 3бв по улице Лесопарковой. Кстати, в ходе восстановительных работ в корпусе уровень первого этажа выполнили с кирпичными простенками вместо прежних металлических уголков.

По всем корпусам во многих кабинетах и аудиториях обрушились подвесные потолки. Анкера, державшие подвесы, были забиты в пустоты плит. И крепить в ребра было не лучшим вариантом – там арматура, тоже не удержалось бы.

Тогда технические решения, рассчитанные на спокойную, размеренную жизнь, прошли «проверку боем». Людям, привыкшим к мирному быту, тоже пришлось испытать себя. Кстати, все, кто непосредственно участвовал в ликвидации последствий ЧС, чаще вспоминают произошедшее с улыбкой. Во время труда, тем более физического, легче и проще осмыслить случившееся. Те же кто, изучал события по Интернету, обычно впадают в грусть-тоску: «Громыхнуло, нас отпустили по домам…». Что можно на это ответить? Жизнь – это не количество прожитых дней, а то, чем они запомнились.

Холод и хруст

…Хотя звезда по имени Солнце еще светила вовсю, в воздухе уже явно «пахло» сумерками. Всё чаще приходилось прятать фотоаппарат в куртку, что бы он «очнулся», да и у меня самого коченели ступни и ладони. А хотелось по максимуму запечатлеть события этого дня.

Завершив съемку фасадов библиотеки, вышел на улицу Сони Кривой. Вдали виднелись окна восьмого общежития, закрытые коврами и одеялами. Зайдя в новое здание спорткомплекса, спросил у охраны, где руководство. Пошел по первому этажу на доносившиеся голоса. В глубине корпуса уже целая комиссия обсуждала, что, куда да как.

– У, Саня, привет! Как занесло? – нарочито весело приветствовал меня местный зам по строительству.

– Да вот, прислан фиксировать разрушения. Чаша-то жива? – ответил я, хотя уже понял, что ему явно не до меня.

– А что ей будет?

– Ну как, такая масса воды. Вдруг сорвется…? – стал я подначивать.

– Не сорвется, – уверенно возразил он.

Пожав друг другу руки, мы разошлись. У него свои задачи, у меня свои. Зимой темнеет быстро – а дел невпроворот…

Я снова во втором корпусе. Плотники РСУ, чтобы добраться до наружных проемов, разбирают завалы на месте кафе, мусор выкидывают во двор. Прошелся дальше – электрики закрывают проемы перехода в «ангары». Вдоль стен – уже заготовленные рамы, обтянутые пленкой.

– Ну, что, как оно…?

– Нормально, только руки мерзнут. А так колоти – не хочу…

Возвращаюсь в холл. Руководство всем раздает ЦУ.

– Так, здесь листы не оставляйте, дальше проносите, – отечески подсказывает Игорь Юрьевич. Подхожу к нему уточнить, как дела.

– Выходи во двор, там всё увидишь. Ни одного стекла нет живого…

Понятно, что все разговоры за жизнь – на потом.

На солнце находишься – вроде бы еще ничего, а в тень зайдешь – дубак. Во дворе корпусов 3а и 3бв аппаратура приказала долго жить. После осмотра зданий между проспектом Ленина и улицей Сони Кривой я пошел заряжать фотоаппарат. Летом он после получасовой зарядки может работать весь день – но это же летом.

Во второй половине дня у всех чувствовалась не столько явная усталость, сколько удрученность. Казалось, не хватит стекла, чтобы всё закрыть. Только летом станет известна окончательная цифра: десять тысяч «квадратов» – это сколько стадионов по площади?.. На те выходные в университете был намечен день открытых дверей. Многие шутили, что не только дверей, но и окон и много чего еще, по списку… На улице – холодно и хруст под ногами, и в какое помещение ни зайди – тоже холод и хруст. Это стекло, только уже не ковром, а по большей части собранное в кучи завхозами, студентами, всеми мобилизованными сотрудниками. Везде одна картина маслом – стучат молотками, убирают мусор.

Многие тогда даже толком не пообедали. Шутки шутками, а в тот день было негласное указание руководства «работать, пока световой день не закончится». «Световой день окончен – это когда глаза уже свет не отражают, так, что ли?», – закономерно звучало в ответ.

…На исходе дня фотографировал торец АС факультета и, приглядевшись, заметил надпись на одной из фанерок, которыми закрыли окна: «Жертва метеорита!». Исторический получился кадр.

«Мы своё выдержали!»

В девять вечера все трудяги, сидя в дежурке (главное – в тепле!) и смотря новости, живо обсуждали «итоги стахановского дня». Диктор передал, что Челябинск пострадал от метеоритного дождя (параллельно пустили видеоряд). Да, необычное ощущение: смотреть репортаж о событиях, которые видел своими глазами. По телевизору говорят, что никого не задело и всё, в общем, хорошо, прекрасная маркиза. Вручить бы им в руки молоток и дать помахать с девяти до девяти. Ведь тех, кто жил в общежитиях, дома ждал тот же бедлам – «и вновь продолжается бой!». Диктор дополнительно сообщил, что остатки метеоритного дождя падают над Мексикой, и перешел к освещению других событий. У всех было четкое осознание, что мы свое выдержали. Американцам это испытание только предстояло, ведь планета повернулась, а нам в ближайшие 12 часов ждать нечего. Всё другое на фоне метеоритной атаки кажется просто несущественным.

…Идя по парку уже в темноте, я отчетливо слышал доносившийся со стороны ЮУрГУ стук молотков. Десятый час, я иду домой, а кто-то еще трудится. Работы продолжались и на следующий день – но это уже отдельная история…