Казалось бы, ещё совсем недавно 7 Ноября было государственным праздником и выходным днём, в который наши родители, бабушки и дедушки ходили на демонстрации и устраивали праздничные застолья. Сегодня подавляющее большинство молодых людей имеют весьма поверхностное представление о роли этого праздника в жизни советского общества.
Это было недавно…
День 4 января 1980 года навсегда вошёл в историю Челябинска. Размеренную жизнь промышленного миллионника нарушили торжественные митинги на предприятиях, в организациях и учебных заведениях. Дворец спорта «Юность» гудел восторженными голосами пятитысячной толпы, с трибун доносились пламенные речи первых представителей областного и городского комитетов КПСС. Поводом для праздничных мероприятий стало присвоение южно-уральской столице высшей награды Союза Советских Социалистических Республик – ордена Ленина: «за успехи, достигнутые трудящимися Челябинска в хозяйственном и культурном строительстве, обеспечение разгрома немецко-фашистских захватчиков в Великой Отечественной войне и большой вклад в индустриализацию страны». Позже, 29 мая, будущий генеральный секретарь КПСС Константин Устинович Черненко прикрепил почётную награду к знамени города.
Прошли десятилетия. Челябинские школьники, стоявшие в тот памятный день на торжественных линейках, успели вырасти и воспитать целое поколение, которое тоже выросло и вступило во взрослую жизнь. Ушла в прошлое советская эпоха с её пышными демонстрациями и партийными съездами – но многое ещё напоминает о былых временах. Всё так же дымят гигантские заводы. Их дым возносится над милыми сердцу челябинцев рабоче-заводскими районами. В местных «сталинках», «хрущёвках» и «брежневках» провели жизнь люди, стоявшие на передовой отечественной индустриализации. Теперь ветераны труда предаются ностальгическим воспоминаниям о славном советском прошлом и годах, проведённых на родном производстве. В их сознании всплывает идиллическая картинка минувших дней: в утреннем сумраке по улицам города ползут забитые до отказа трамваи, автобусы и троллейбусы. Добравшись до конечной, из транспорта выходят компании знакомых рабочих и с дружным гомоном идут через широкие заводские проходные к своим станкам и конвейерам.
Левый марш
Каждый день тысячи трудящихся торопились по улицам, в названиях которых звучат имена Карла Маркса, Энгельса, Доватора, Воровского, Цвиллинга, Блюхера, Шаумяна, Володарского, братьев Кашириных, Сони Кривой, ну и, конечно же, Ленина. Проезжали знакомые всем челябинцам улицы Труда, Третьего Интернационала, 50 лет ВЛКСМ, Первой Пятилетки, Комсомольский проспект. Не оставалась в стороне и Комсомольская площадь, и площадь Революции, где смотрел немигающим бронзовым взглядом вождь мирового пролетариата. Сегодня по тем же самым проспектам и улицам, мимо тех же самых площадей проезжают их дети и внуки. Навигатор дорогой иномарки произносит всё те же названия, что и водитель советского троллейбуса. Всё так же стоит на страже революции вечно молодой Владимир Ильич Ленин.
Так бы и простояли в атмосфере обыденности и безразличия позеленевшие советские монументы ещё тысячу лет, кабы не наступивший под бой курантов 2017-й – год столетия Октябрьской революции. В далёкой Москве схлестнутся в жарких дискуссиях Жириновский с Зюгановым, Быков с Кургиняном, Венедиктов с Прохановым, либералы с коммунистами, монархисты с ленинистами. Разразятся потоком исторической публицистики большие и малые издания. Соберутся на памятные митинги правые и левые всех мастей. Эхо политических баталий докатится и до Южного Урала. По крайней мере, должно докатиться. Несмотря на ностальгические настроения доброй части населения России в целом (Всероссийский опрос ВЦИОМ марта 2016-го, посвящённый 25-летней годовщине всесоюзного референдума о сохранении СССР, показывает, что 64% россиян сегодня проголосовали бы за сохранение Союза) и Челябинска в частности, челябинцев едва ли можно назвать идейными коммунистами. Идея и идеология – вещи в принципе не присущие постсоветскому пространству. Однако выборы в местное Законодательное собрание в 2015, а также в Государственную Думу в 2011 и 2016 годах показали как минимум левые приоритеты политических взглядов южноуральцев. С небольшим отставанием от «Единой России» в регионе стабильно лидирует партия Сергея Миронова с типичной для левоцентристов программой. Сдвиг влево заметен и в среде несистемной оппозиции Челябинска. Важным эпизодом в политической жизни города является «Стратегия 31» – всероссийское гражданское движение конца нулевых – начала десятых в защиту свободы собраний в России, идейным вдохновителем которого был известный левый политик и писатель Эдуард Лимонов.
Пой, революция!
Другой катализатор политических настроений общества – андеграундное искусство. Многим из тех, кто принадлежит к неформальным музыкальным субкультурам, присуща активная политическая позиция. Нишу музыкального андеграунда в Челябинске, несомненно, занимает анархо-панк и хардкор-панк. Местная панк-рок-сцена имеет богатую историю и включает десятки групп. Представители жанра есть и в малых городах региона. Наверняка многие слышали о миасском рок-фестивале «Уральский рубеж», на котором выступает немало музыкантов этого направления.
Панк-рок – неотъемлемая часть субкультуры панков, основанной на идеях социального равноправия, анархизма и революции. Именно панки выступают в качестве радикального крыла таких политических идеологий, как анархо-коммунизм, антифашизм и феминизм. В то время как европейские анархисты из уличного движения «Чёрный блок» устраивают массовые беспорядки, протестуя против произвола полиции и капиталистов, становясь на защиту расовых, национальных и сексуальных меньшинств, российские анархисты выступают в качестве участников левого фронта и дают о себе знать лишь на санкционированных акциях протеста. Их можно увидеть на всех сколько-нибудь важных мероприятиях, в том числе и в Челябинске, где красно-чёрные знамёна активистов зачастую соседствуют с советской символикой. Если более серьёзные и утилитарно мыслящие товарищи по цеху – социалисты и коммунисты – берут в пример развитой социализм эпохи расцвета Советского Союза, то челябинские панки хранят атмосферу перестроечного рок-подполья и верны заветам Романа Неумоева, Яны Дягилевой, ну и, конечно же, Егора Летова. Последний, к слову, был идейным сторонником всё того же Лимонова.
Феномен русского рока в целом и сибирского панка в частности состоит в идеализации отцов советского андеграунда и трансляции позднесоветских культурных ценностей в среду молодёжи. Иными словами, перед нами всё та же советская ностальгия, приправленная духом перестроечной свободы и бунтарства. Дескать, хорошие были времена: обменивались плёнками, ходили на «квартирники», убегали от ментов – в общем, боролись с системой, не то что нынешние интернет-воины. Самое удивительное, что многообразная советская ностальгия смогла отразиться в умах молодого поколения, породив всевозможных сталинистов и «советчиков» девяностых годов рождения. Стоит заметить, что от идейных представителей вышеназванных движений молодые неофиты отличаются слепой верой в свои убеждения и отсутствием последовательной системы взглядов. К тому же махровый сталинизм и советизм всё же не столь популярны среди юных последователей социализма, потому-то молодёжь и отдаёт предпочтение более прогрессивистскому и либеральному социал-анархизму.
Наследники Октября
Рассмотрев таким образом политически активную прослойку челябинского общества, которая, однако, составляет тысячную часть населения города (к примеру, средняя посещаемость челябинского митинга – не более тысячи человек), мы дали общую характеристику общественного движения, способного реагировать на социально-политические раздражители вроде столетия Октябрьской революции. При этом неправильно будет утверждать, что подобные исторические вопросы не привлекут внимания условно аполитичной части общества. Поколения людей, которые застали Союз в сознательном возрасте, получили советское образование и изучали историю КПСС в вузах, не могут не обладать собственным мнением, каким бы оно ни было. Отсутствие собственного мнения может означать лишь отсутствие необходимого знания. Невозможно представить, чтобы в самом пролетарском городе Урала нашлись люди, не имеющие представления о важнейшем событии начала XX века. Но, как показывает практика общения, такие люди есть, и это – свидетельство значимых социально-культурных изменений на постсоветском пространстве.
Говоря о людях наименее осведомлённых о ранней советской истории и истории Союза в целом, мы в первую очередь имеем в виду молодёжь в возрасте 18–25 лет, получающую высшее образование или уже вошедшую во взрослую жизнь. Стоит заметить, что это первое поколение, которое появилось на свет и получило образование после распада Советского Союза. Конечно, принимая во внимание разницу между советской и российской системой образования, всё же нельзя однозначно судить о качестве знаний, которые получает молодое поколение, но миф о тотальной безграмотности молодёжи уже давно стал притчей во языцех. Чтобы проверить распространённое убеждение, автор этих строк провёл небольшой опрос среди молодых друзей и знакомых. Самым поразительным ответом на вопрос «Как вы относитесь к Великой Октябрьской социалистической революции?» стал встречный вопрос «А когда была такая революция?». После краткого объяснения ответ был дополнен словами: «Ну, тогда, наверное, хорошо». Другой собеседник выдал и вовсе необычное умозаключение: «Хорошо, потому что сейчас мы живём в относительной безопасности, без войны и голода, да и в целом всё достаточно благополучно. Следовательно, это результат того, что история сложилась так, как сложилась». Подобные утверждения наилучшим образом демонстрируют полную деидеологизацию современного общества, обнажая странный контраст между поколениями, субъективным и общественным мнением и, наконец, реальностью объективной и телевизионной. Более того, результаты опроса показали, что люди немного постарше, родившиеся ещё при Советском Союзе, но получившие воспитание в девяностых – начале двухтысячных, имеют более взвешенное и чёткое мнение. И дело тут не только в наличии знаний и жизненного опыта, но и в образе жизни разных возрастных групп. Детство этой категории людей не искалечено гаджетами и информационными технологиями. Их круг интересов формировался под влиянием социального и бытового окружения. Воспитание молодых людей проходило во дворе, школе и в кругу семьи посредством живого общения с окружающими, а не виртуального существования по ту сторону экрана. Реальный мир с его реальными проблемами требует однозначного отношения к вопросу, придавливает грузом социальной ответственности, пытаясь навязать одно из приемлемых общественных мнений. Бегство в виртуальный мир избавляет от необходимости считаться с действительностью, создаёт иллюзию свободы и вседозволенности. Можно забиться в уютный уголок своей странички, примкнуть к одному из тысяч сообществ по интересам, погрузиться в мир абстрактных вещей и развлечений. При этом интернет даёт богатые возможности для просвещения и самосовершенствования, но полезная информация теряется и становится невостребованной в кругу людей, не склонных к интеллектуальным увлечениям.
Подводя итог, можно с уверенностью сказать, что призрак коммунизма едва ли бродит по Челябинску. Скорее, от него остался лишь легкий клочок тумана в лице очень немногочисленной политически ангажированной молодёжи с некоторыми левыми идеологическими тенденциями и остальной ностальгирующей прослойки общества.
«Нет у Революции конца…»
Так что же случилось с великим советским наследием? Почему от него остались только государственные праздники и городские топонимы? Почему в стране – локомотиве социалистической революции и городе – бастионе пролетариата поселилась апатия – историческая и идеологическая? В уме мелькают тысячи исторически и социально обоснованных предположений, и все они, безусловно, в той или иной степени верны, но одна догадка всё же отличается своей необычностью или даже провокационностью. Она явно конфликтует с образом Советского Союза и населявших его людей из приукрашенной картинки советского кинематографа, идеологически выверенной прессы и сухо изложенного параграфа из школьного учебника истории. Чтобы проверить возникшее предположение, подходим к человеку с высшим образованием как минимум шестидесятых годов рождения и начинаем диалог примерно следующего содержания:
– Какие знаковые события 1980 года вам запомнились больше всего?
– Конечно, летние Олимпийские игры в Москве. Вся страна тогда прильнула к экранам телевизоров.
– А если вспомнить громкие события Челябинска?
– Ничего существенного не помню.
– Ну как же, сам Черненко приезжал, устраивали митинги, даже в школах линейки проводили. В газетах писали.
– Ничего такого не припоминаю.
– Награждение Челябинска орденом Ленина.
– Да мало ли кого тогда награждали. В Союзе всем подряд такие награды давали.
– Это высшая награда Советского Союза. Награждались города-герои и города, помогавшие фронту.
– Ни на какие митинги мы не ходили, жили обычной жизнью. Нам этого не надо было.
Это было давно…
Чтобы узнать, что на самом деле представлял собой этот знаменательный день и что думает о революции нынешний россиянин, я взял небольшие интервью у двух представителей разных поколений – эпохи Советского Союза и современности.
Александра Яковлевна большую часть жизни прожила в СССР. Родилась в 1933 году в ныне исчезнувшем с карты селе Богословка Саракташского района Оренбургской области и, окончив Оренбургский педагогический институт, посвятила себя преподаванию физики и математики. Когда пожилая женщина услышала мой вопрос о временах минувшей молодости, её глаза загорелись от нахлынувших воспоминаний.
– Как отмечали годовщину революции в Богословке, что интересного происходило в этот день?
– Праздничный концерт устраивали в местной школе, так как сельский клуб не отапливался. Организатором всего был директор. Составляли скамьи и стулья, делали сцену. Приходили жители со всей Богословки. Дети выступали с песнями и танцами, а учителя ставили пьесы. Народ смотрел с удовольствием. Вечером устраивали застолья. Собирались несколько семей, пели песни, веселились.
– Что именно говорили о революции и Ленине, как относились к вождю пролетариата?
– О Ленине особенно не говорили, в те годы больше уважали Сталина. Относились к Ленину по-разному. Бабушки называли его антихристом, у нас ведь зажиточные крестьяне были. Но жили в Богословке хорошо, держали скот, собирали богатый урожай. Всего было вдоволь. На праздники колхоз выдавал муку, масло, дома накрывали стол и отмечали.
– А как проводили 7 Ноября в студенческие годы?
– Устраивали концерт, некоторые студенты выступали с номерами; все дружно ходили на демонстрацию. Было сказано идти – и шли все как один. Но шли с удовольствием: пели песни, скандировали.
– Как проходил праздник революции, когда вы работали в школе? Как готовились к нему учителя?
– Учителей заставляли петь и репетировать выступления, многим из них это не нравилось. Я никогда в концертах не участвовала. На 7 Ноября с учениками обязательно выходили на демонстрацию. Дети шли охотно, праздник всегда проходил очень весело. Дома, конечно, тоже отмечали, приходили гости. Чувствовался праздник!
Согласие и примирение
В качестве второго собеседника я нарочно выбрал молодого человека, родившегося после развала Советского Союза и воспитанного уже в других, постсоветских, реалиях в государстве под названием Российская Федерация. Марине девятнадцать, она с отличием окончила юридический колледж и продолжает осваивать профессию в высшем учебном заведении. Устроилась на работу в Пенсионный фонд России и с уверенностью смотрит в будущее.
– Марина, что ты можешь рассказать об Октябрьской революции в России?
Удивившись моему вопросу и немного подумав, Марина спросила: « Это когда свержение царя было?».
– Всё верно. А кто именно его сверг? Можешь назвать дату события?
– Вроде бы красные, в 1917-м.
– Да, революцию совершили красные, а точнее – партия большевиков. Но у них были свои лидеры. Кто же был создателем партии и организатором Октябрьской революции?
– Ленин?
В каждом ответе Марины чувствовалась скованность и неуверенность, хотя с этим историческим событием она наверняка знакома ещё со школьной скамьи. Причина крылась не столько в отсутствии фактологических знаний, сколько в крайней необычности такой беседы для большинства представителей современной молодёжи.
– Да, это был Владимир Ильич Ленин. А как ты сама относишься к нему и к Октябрьской революции?
– Двояко: вроде бы и царя прогнали, но жизнь от этого лучше не стала. Но и царь был какой-то несерьёзный: у него власть забирали, а он всё безропотно отдал.
– Так всё-таки что ты думаешь о личности самого вождя? Злодей он был или герой?
– Никогда не задумывалась об этом.
– Как ты относишься к тому, что в Челябинске и других городах России многие улицы названы именем Ленина, а на площадях до сих пор стоят памятники ему?
– Нормально отношусь: это же наша история.
– В твоей семье отмечают День революции?
– Нет, не отмечают.
– В этом году страна встречает столетие Октябрьской революции. Как, по-твоему, следует отмечать это событие: устроить праздник – или, наоборот, провести траурные мероприятия?
– Ничего особенного устраивать не надо. Это довольно странное и неоднозначное событие.
«Посмотри в своё окно…»
Прохладным днём 7 ноября 2017 года ничто не нарушит привычную картину жизни промышленного мегаполиса. Поползут по широким проспектам и улицам, между громадами офисных центров и бетонными массивами новостроек бесконечные потоки машин. Тысячи челябинцев будут смотреть на знакомые городские пейзажи через забрызганные стекла автомобилей. Ничто не сможет оторвать их от обыденных размышлений или от экрана дорогого телефона. Даже новый, словно выросший из-под земли торгово-развлекательный центр не привлечёт внимания горожан – не говоря уже о горстке прозябших чудаков с разноцветными флагами где-то за деревьями Алого поля. Кажется, про это говорили по телевизору, но дела давно минувшей эпохи меркнут перед чудесами интерактивных развлечений. Впрочем, пёстрые транспаранты и шум громкоговорителя уже давно остались позади. Механический голос информатора произносит милое сердцу словосочетание: «Остановка “Площадь Революции”, следующая остановка – “Детский мир”». Немигающим бронзовым взглядом провожает челябинцев в светлое будущее вождь мирового пролетариата…