– Владимир Иванович, почему для поступления вы выбрали именно ЧПИ?

– Долго выбирать не пришлось. С детства нравились точные науки – физика, химия, математика: у нас были очень хорошие учителя, которые сумели привить любовь к знаниям. К тому же мой старший брат Геннадий учился в Челябинском политехническом институте на металлургическом факультете. Я поступил на тот же факультет, на специальность «Физико-химические исследования металлургических процессов». Учились мы тогда шесть лет. В общей сложности с нашим вузом связано более полувека моей жизни: на пенсию я ушёл только в феврале 2018 года.

Учились мы посменно, так как в 1960-м проходила реформа высшей школы – и всех студентов, не имевших рабочей специальности, обязали получить таковую. Так что в утреннюю или вечернюю смену мы ходили на занятия, а днём работали. Меня направили в сталеплавильную лабораторию Центральной заводской лаборатории ЧМЗ (ЧМК), в группу жаропрочных сталей и сплавов. В студенческой группе нас было двадцать пять человек, из них всего пять парней. Специальность связана с физико-химическими исследованиями. Соответственно, и дипломная работа была исследовательской, экспериментальная её часть посвящена поиску решения проблемы насыщения шлаковых металлургических расплавов водяными парами при температуре 1600 градусов. При открытой плавке жидкая сталь соприкасается с атмосферой, а в ней присутствуют пары воды – которая при высокой температуре распадается на водород и кислород. Водород поглощается сталью, причём растворимость его в жидком металле велика, но резко падает, когда расплав остывает и кристаллизуется. Не успевший улететь в атмосферу водород стремится в любую, самую крошечную пустоту внутри металла, а попав туда, создаёт огромное давление. В результате в поковках возникают трещины – так называемые флокены, от которых очень сложно избавиться. Решение проблемы флокенов очень важно для производства высококачественных сталей и сплавов. Сотрудничали с НИИ металлургии и филиалом Всесоюзного теплотехнического института – в этих организациях были позволявшие получить температуру до 2000 градусов печи Таммана, необходимые для проведения лабораторных работ. Моим дипломным проектом руководил доцент Владимир Иванович Антоненко – выпускник Московского института стали и сплавов.

– Были ли интересные случаи в вашей студенческой жизни?

– Ну вот, к примеру, такой: в 1962 году, после второго курса, всех парней нашего факультета отправили оказывать шефскую помощь селу в Полтавку, что возле Карталов. Там мы прошли курс «Устройство и эксплуатация прицепного зерноуборочного комбайна», который вели Владлен Михайлович Жихарев и Павел Петрович Байбула, и нас распределили по отделениям совхоза. Занимались мы восстановлением этих самых комбайнов, которые при проведении полевых работ буксировали гусеничными тракторами ДТ-75. А нашему отделению и в поле выйти было не с чем: комбайны брошены, разукомплектованы. Управляющий отделением был несказанно рад, говорил: «Ребята, вы меня спасли от суда!». Восстановили мы технику – и сами же занялись уборкой зерновых. Работа эта на всю жизнь запомнилась. Зрелище впечатляющее: по бескрайним совхозным полям идут тракторы, тащат за собой комбайны, на которых работаем мы. Солома летит в одну сторону, а зерно идёт в приёмные контейнеры комбайнов, откуда потом ссыпается в кузова грузовиков. Впоследствии я студентам об этом рассказывал, когда, уже будучи заместителем декана, ездил с ними «в колхоз».

– Как началась ваша работа в вузе?

– В советское время существовало обязательное распределение выпускников: каждый должен был отработать несколько лет на том или ином месте, например, на заводе. Меня было распределили на Магнитогорский металлургический комбинат. Но в 1964 году в ЧПИ пришёл работать «десант» учёных из Уральского политехнического института, и в их числе – доктор технических наук, профессор Михаил Максимович Штейнберг. Он-то и предложил нам с моим сокурсником Виктором Бузиновым остаться на кафедре металловедения: мне – ассистентом, Виктору – инженером-исследователем, для работы на электронном микроскопе. Я очень благодарен старшим коллегам: Тамаре Степановне Шилковой, Валентине Николаевне Гончар, Галине Ивановне Медведевой, Владимиру Григорьевичу Ушакову, Льву Григорьевичу Журавлёву, Джалалу Аминуловичу Мирзаеву и, конечно, Ханифу Мухаметгарифовичу Ибрагимову, с которыми волей судьбы я работал вместе много лет, за тот бесценный опыт, который они мне передали. С их помощью постиг азы преподавательского труда и проведения лабораторных работ.

В 1970-м определилась тема моей будущей кандидатской диссертации. Научных руководителей у меня было фактически два: официальный – Михаил Максимович Штейнберг, и консультант по экспериментальной части – кандидат технических наук, доцент, Михаил Анатольевич Смирнов, тоже посланец Уральского политехнического института, впоследствии доктор технических наук, лауреат Государственной премии СССР в области науки и техники. Кстати, Михаил Максимович руководил подготовкой кандидатских диссертаций Ханифа Мухаметгарифовича Ибрагимова, Аллы Фёдоровны Щербаковой, Владимира Григорьевича Ушакова, Галины Ивановны Медведевой, Юрия Нафтулловича Гойхенберга и Надежды Титовны Каревой, – все успешно защитились. Кроме того, в период, когда профессор М.М. Штейнберг возглавлял кафедру, стали кандидатами наук Александр Михайлович Толстов, Юрий Дмитриевич Корягин, Сергей Иванович Ильин.

– Можете рассказать о вашей научной и преподавательской работе?

– В нашем вузе была образована своя школа металловедов и прочнистов, её яркие представители – Михаил Максимович Штейнберг и Давид Аронович Гохфельд.

Институт физики металлов Уральского отделения Российской академии наук и наша кафедра с советского времени взаимодействовали в области научных изысканий по ряду тем. Так, Михаил Анатольевич Смирнов, Джалал Аминулович Мирзаев сотрудничали с академиками Виссарионом Дмитриевичем Садовским и Вадимом Михайловичем Счастливцевым.

Мои научные изыскания были посвящены комплексному воздействию на металл для придания ему особых свойств. Московские учёные считали, что любая сталь приобретает уникальные свойства, если её подвергнуть высокотемпературной термомеханической обработке (ВТМО) и другим воздействиям. Однако наши исследования показали, что так происходит не всегда. Работа была напряжённой, пришлось досконально разбираться в этой теме, потребовались глубокие знания физики. И в некоторой степени было весьма непросто противостоять мнению маститых столичных металловедов. Но всё же мы доказали, что влияние высокотемпературной термомеханической обработки благоприятно не для всех сталей. Исследованиями установлено, что высокотемпературная деформация стали, находящейся в аустенитном состоянии, приводит к увеличению устойчивости переохлаждённого аустенита при температурах его промежуточного превращения. Это обстоятельство приводит к повышению прокаливаемости стали, что оценивается глубиной закалённого слоя. Такой эффект используется на практике. Так, в режиме ВТМО сейчас на сортопрокатном стане ЧМК катают арматурную сталь, получая металл более высокого класса прочности по сравнению с обычной прокаткой.

В 1986 году я был назначен заместителем заведующего кафедрой металловедения по научной работе. Кафедра, которую в те годы возглавлял Михаил Анатольевич Смирнов, в то время выпустила ряд очень серьёзных научных работ, в том числе по оборонной тематике, совместно с миасским КБ Машиностроения (нынешним Государственным ракетным центром имени академика В.П. Макеева) и заводом имени Серго Орджоникидзе.

Когда я преподавал, читал студентам курсы «Материаловедение», «Термическая обработка металлов и сплавов», «Физические и механические свойства металлов и сплавов», «Скоростные методы нагрева металлов при термообработке». Руководил практикой, курсовым и дипломным проектированием.

– Вы несколько лет были заместителем декана металлургического факультета…

– Да, в 1979 году тогдашний декан Анатолий Ильич Строганов предложил мне эту должность, когда занимавший её ранее Ханиф Мухаметгарифович Ибрагимов ушёл на повышение, возглавив вечерний механико-технологический факультет. Пришлось решать множество вопросов, связанных с учёбой, успеваемостью, посещаемостью, бытом студентов, проживанием в общежитиях. Студенты есть студенты. Необходимо было предотвращать срывы занятий, особенно по физической культуре. Тогда с этим было очень строго: студенты должны были сдавать нормы ГТО. Без зачёта по физкультуре не допускали к сессии. Был забавный случай: один студент не имел зачёта по физкультуре, хотя сдал нормы ГТО на золотой значок. И вот профессор Александр Кузьмич Тащев, бывший в те годы проректором по учебной работе, написал резолюцию: «К экзаменационной сессии допустить, золотой значок ГТО имеет».

Как, наверное, практически всем молодым доцентам, мне довелось работать в приёмной комиссии вуза. Её ответственными секретарями тогда были Олег Николаевич Казьмин и Вениамин Михайлович Постаушкин. Меня дважды назначали руководителем работ сельскохозяйственного отряда металлургического факультета. Ездил со студентами в совхоз, в Красноармейский район, на уборку картофеля и корнеплодов. Представьте: нужно организовать работу восьми сотен студентов – а нас, преподавателей и сотрудников, всего семь человек! Условия были практически спартанские: жили ребята в бараках, спали на двухъярусных нарах. Правда, были комната сангигиены и душ. Из-за плохой погоды работа часто затягивалась до первых чисел октября – и тогда в помощь студентам направляли сотрудников и преподавателей факультета. Добирались на электричке до станции Чернявская, а оттуда до поля – на автобусе. Сам декан ездил проверять, как идут работы. Часто студенческие трудовые отряды отправляли летом в Аргаяшский район – помогать труженикам села ремонтировать и строить животноводческие фермы, а также жилые дома.

– Пожалуйста, расскажите о вашей работе в должности проректора.

– Не секрет, что конец 1980-х и начало 1990-х были очень тяжёлым временем для страны. Распад СССР, дефицит всех товаров – даже первой необходимости, включая продукты питания. По решению Германа Платоновича Вяткина, в те годы ректора, а ныне президента вуза, была введена должность проректора по социальным вопросам.

Приходилось заниматься разными проблемами, в том числе жилищной. По инициативе ректора и жилищно-бытовой комиссии профкома вуза была организована бригада из молодых преподавателей и сотрудников, которая полгода трудилась на заводе крупнопанельного домостроения и строительных конструкций (КПДиСК). Работа эта завершилась строительством десятиэтажного общежития № 9 – дома № 100а по улице Братьев Кашириных. Заселяли его преподаватели и сотрудники ЧГТУ (ныне ЮУрГУ) и работники завода. Потом по многочисленным просьбам жильцов здание получило статус обычного жилого дома: вопрос был согласован с администрацией города. Вплотную пришлось заниматься и отведением мест под строительство коттеджей в посёлке Вавиловец: там были выделены участки нашему вузу и Челябинскому агроинженерному университету. К сожалению, очень немногие смогли построить коттеджи: в ту пору это было слишком сложно и дорого. Позднее подобные вопросы были в ведении начальника отдела связей с производством Владимира Андреевича Михайлова.

По инициативе Германа Платоновича Вяткина перед главой администрации Центрального района Константином Николаевичем Армяниновым был поставлен вопрос о выделении преподавателям и сотрудникам ЧГТУ земельных участков под сады и огороды на территории Еткульского района – это в 60 километрах от Челябинска, недалеко от села Архангельское. Провели картографическую съёмку, документально оформили земельные участки, образовали правление садоводческого кооператива во главе с председателем, доцентом кафедры колёсно-гусеничных машин автотракторного факультета Борисом Львовичем Диковским. Эти участки, где выращивали картофель и овощи, стали большим подспорьем для преподавателей и сотрудников ЧГТУ. Кроме того, вуз заключил с дирекцией Канашевского совхоза, во главе которого стоял тогда Владимир Павлович Балашов, договор о поставках мясопродуктов – в голодных 1991–1992 годах это было большое благо.

Студенты дневной формы обучения всех факультетов участвовали в уборке урожая в совхозах Красноармейского района. Будучи проректором, я курировал этот процесс, занимался заключением договоров, контролировал ход работ и условия жизни студентов, которые трудились, в основном, на полях трёх совхозов: Красноармейского, Канашевского и Лазурного. По договору с ними комбинат питания вуза обеспечивался картофелем и овощами.

В 1989-м, впервые в практике вуза, к нам приехали студенты из США. Два месяца они жили и учились у нас, а затем столько же – в другом вузе России. Организацией их приёма занималась Тамара Николаевна Хомутова, в то время заведующий кафедрой иностранных языков, а впоследствии декан факультета лингвистики. Был разработан учебный план, американские студенты изучали русский язык и историю. Лекции им читали преподаватели ЧелГУ, а также самые опытные преподаватели-историки нашего вуза – Мая Николаевна Евланова и Мариэтта Александровна Ахлюстина, которые вели для иностранцев занятия по уникальному курсу, посвящённому роли интеллигенции в развитии России. Пять дней в неделю зарубежные гости интенсивно занимались, а в субботу и воскресенье надо было организовывать их досуг: культпоходы в театры, кино, поездки в Ашу, где они катались на горных лыжах, в Ильменский заповедник, посещение праздника «Проводы русской зимы». Этим приходилось заниматься и мне.

– Расскажите о работе в должности заместителя декана заочного факультета.

– Где-то в 1993-м ситуация в стране изменилась. Решилась проблема пустых полок: товаров появилось много – только плати деньги. Поэтому уже в 1994-м должность проректора по социальной работе была упразднена. В 1993-м Ханиф Мухаметгарифович Ибрагимов стал деканом заочного факультета, а спустя недолгое время предложил мне занять освободившуюся должность его заместителя. Я согласился – и проработал на этом посту вплоть до ухода на пенсию.

В 1990-е появились первые студенты, обучающиеся на контрактной основе. Я по-прежнему уверен, что таковых в любой группе должно быть не более четверти от общего числа – тогда они не определяют климат в студенческих группах, более серьёзно относятся к учёбе, не считают, что если заплачено, можно махнуть рукой на занятия. Бюджетников должно быть большинство.

Когда я работал на заочном инженерно-экономическом факультете (ЗИЭФ), требовалось много внимания уделять организации учебного процесса: в составе ЗИЭФ не было ни одной выпускающей кафедры, приходилось согласовывать учебные планы со всеми выпускающими кафедрами существовавших на тот момент технических факультетов: автотракторного, архитектурно-строительного, аэрокосмического, механико-технологического, приборостроительного, энергетического и металлургического, много работать с документами. Группы были разные: с полным сроком обучения – шесть лет, и с сокращённым, для окончивших техникумы по родственным специальностям – четыре с половиной года. Совместно с профессионально-педагогическим колледжем организовали группы непрерывного обучения: студенты кроме дисциплин, входивших в программу колледжа, изучали те, что проходят на младших курсах в нашем университете, а выпустившись, поступали к нам сразу на второй курс.

В 1990-е на факультете кроме инженерных начали подготовку и по экономическим специальностям, ставшим в те годы особенно популярными. Первопроходцем был заведующий кафедрой экономики и управления Евгений Васильевич Гусев – по его инициативе открылась подготовка экономистов по заочной форме обучения: первыми появились специальности «Экономика и управление на предприятии», «Бухгалтерский учёт, анализ и аудит» и «Менеджмент».

Перечень специальностей на ЗИЭФ постоянно расширялся, так что общая численность студентов в иные годы доходила до четырёх тысяч!

– Как справлялись с таким объёмом работ?

– На заочном факультете – дружный коллектив, что помогало и помогает преодолевать все трудности: декан, три заместителя, два секретаря, два диспетчера, пять методистов. К сожалению, из-за оптимизации и этот маленький коллектив сократился.

– Вы сами были студентом, потом преподавали – в советское и постсоветское время… Сильно ли изменились студенты?

– Студент всегда студент. В молодости хочется погулять, повеселиться. Но всё же наше поколение к учёбе относилось гораздо ответственнее. И ещё: современная техника и технологии дали доступ к огромному объёму информации – но сослужили плохую службу: молодёжь мало знает, мало запоминает, не тренирует память. Оно и понятно: когда под рукой интернет и можно в любое время найти нужную информацию, напрягать память не хочется. Но часто бываешь неприятно удивлён, когда молодые не знают того, что проходили в школе. Некоторые и стихи Пушкина и других русских классиков не то что не помнят – а не подозревают об их существовании!

– Чем увлекаетесь в свободное время?

– Раньше был садоводом-любителем. Поддерживать себя в хорошей физической форме мне помогает спорт – не для рекордов, для себя. Зимой хожу на лыжах. Плаваю в бассейне, занимаюсь на тренажёрах. Много читаю, благо что сейчас свободного времени стало больше. Нравятся книги Анатолия Рыбакова «Дети Арбата», «Страх», «Прах и пепел». Знаете, в школе на уроках истории нам практически не говорили о сталинизме, сталинских репрессиях. Выход в свет этих книг – одних из первых произведений о тоталитарной власти в СССР – стал для многих людей моего поколения очень важным событием. К ним тянулись как к источнику правды. Тема репрессий продолжает меня волновать: за три вечера «проглотил» книгу о Сталине Эдварда Радзинского.

– Кто-то из семьи пошёл по вашим стопам?

– Дочь Надежда (по мужу Милова) стала математиком, окончила с отличием Челябинский государственный пединститут. У неё двое детей: сын Александр окончил ЮУрГУ с отличием по кафедре теплогазоснабжения и вентиляции, а дочь Каролина учится в девятом классе, с выбором профессии пока не определилась. Сын Андрей поступил на автотракторный факультет, но, к сожалению, потом выбрал другой вуз, решив стать менеджером. Зато мои внучки – дочери Андрея, Анна и Анастасия Филатовы –окончили ЮУрГУ по специальности «Социология», причем Анна – с отличием.

– Ваши пожелания вузу-юбиляру?

– Желаю ЮУрГУ долголетия и процветания, новых свершений в науке, новых хороших выпускников, которые бы прославили родной университет и страну!